Речь на Всесоюзной режиссёрской конференции 15 июня 1939 года. Всеволод Мейерхольд

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ голос из зала остановил докладчика и предложил почтить вставанием память Станиславского, скончавшегося год назад. Все поднялись.

      Тот же голос предложил направить приветствие В. И. Немировичу-Данченко и просить его принять участие в дискуссии. Храпченко обещал учесть это предложение.

      Продолжая, Попов сказал:

      «Знаем ли мы, несмотря на то, что любим, что имя этого режиссёра вызвало на этой конференции бурные аплодисменты, – знаем ли мы по-настоящему другого мастера советского театра и мирового театра, Всеволода Эмильевича Мейерхольда?»

      После этих слов стенографистка пометила: «Бурные аплодисменты, переходящие в овацию. Возгласы: “Браво!” Все встают».

      Продолжение слов Попова о Мейерхольде зал четырежды прерывал аплодисментами и тем самым самостоятельно протрактовал услышанное.

      Дважды аплодисменты заставляли нейтральные, казалось бы, высказывания звучать как высшие хвалы Мейерхольду («Мы закрываем глаза на огромную культуру, носителем которой является Мейерхольд!») и превращали их в обозначение его особого места среди присутствующих («Сколько он знает из области всех соседних с театром искусств и в области культуры театра? Дай нам бог, который не существует, чтобы мы знали хотя бы половину!»).

      Также дважды, сопровождая аплодисменты возгласами «Правильно!», зал поддержал Попова в осуждении тех, кто совсем недавно «позволили себе в пятнадцати строчках охарактеризовать всего Мейерхольда и весь его путь». Сопровождавшие ликвидацию ГосТИМа инспирированные выступления печати помнились как недостойные.

      Попову пришлось обратить к залу несколько охлаждающих фраз: «Мы недостаточно принципиальны в своих восторгах, это отчасти касается и моих, и ваших аплодисментов». Тем самым он подтвердил своё участие в овациях.

      Завершая разросшийся раздел, посвящённый Мейерхольду, Попов упомянул о кризисе Мейерхольда, о его отходе «от традиций щепкинского понимания театра, от традиций понимания театра Станиславского», ориентированной на «актёрское сердце», и со сдержанной определённостью отметил, что в своих ошибках Мейерхольд «частично сознался, частично не сознался». В архивной стенограмме – при её незначительной правке кем-то – эта фраза зачёркнута. Мейерхольд очень точно по смыслу, но иными словами записал её на лицевой обложке тезисов.

      Попов сказал: «…разобраться в тех ошибках, которые у Всеволода Эмильевича Мейерхольда есть, в которых он частично сознался, частично не сознался» (см. ниже с.75).

      Мейерхольд записал: «…частично признаёт свои ошибки, частично не признаёт» (см. ниже с.83, 86–87).

      В итоге высказываний Попова получалось, что зал «недостаточно принципиален», а Мейерхольд осознал не все ошибки[118].

      Других помет, слушая доклад Попова, Мейерхольд не делал. Попов точно следовал изданным тезисам, а отношение к ним Мейерхольд изложил на обложке брошюры ещё до конференции.

      С. М. Михоэлс, СКАЧАТЬ