Эпилог. Вениамин Александрович Каверин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ – производство опасное, равное по вредности лишь изготовлению свинцовых белил».

      Это были встречи, напоминавшие тюремные свидания. Так летом 1952 года я приехал из Москвы, позвонил к нему и зашел.

      В ту пору еще не все было продано, но квартира выглядела уже разоренной, опустевшей. Он ласково поздоровался со мной, стал расспрашивать, что пишу, как живется, – в Москву я переехал сравнительно недавно.

      – Удалось раздвинуть эту толпу? – спросил он с любопытством о московских литераторах.

      Я ответил, что раздвигать почти не пришлось, помогла премия (за «Два капитана»).

      Заговорили о переводе книги Лассила – он вяло, нехотя, я – с восторгом.

      – Откуда ты так хорошо знаешь финнов? Разве ты был в Финляндии?

      – Н-нет, – ответил он осторожно, как если бы не был вполне в этом уверен. – Но у меня в полку Деревенской Бедноты был финн. Тут, собственно, только один финн и нужен. Вообще-то я ведь не перевел, а пересказал. Они умеют смеяться над собой.

      – Но как же Госиздат выпустил книгу без фамилии переводчика?

      – Неужели? – медленно спросил он.

      – Как они посмели?

      – Посмели? – переспросил он. – Ты не представляешь себе моего положения.

      И он рассказал о храбрости одного из руководителей театрального управления, который остановил свою машину, чтобы пожать ему руку.

      – Впрочем, на улице было пустовато, – добавил он, усмехнувшись.

      Я помнил, что Зощенко всегда как бы заслонялся от моей энергии, бодрости, моих почти всегда необоснованных надежд и предположений – вежливо, деликатно, но заслонялся. И все же я стал убеждать его, что надо действовать, действовать! Мой старший брат был арестован трижды, каждый раз я неустанно хлопотал за него – и ведь удалось же в конце концов добиться успеха!

      Зощенко заметил мягко:

      – Но это совсем другое…

      Глядя на его спокойное, задумчивое лицо с погасшими глазами, я чувствовал, что он все видит и все понимает глубже и тоньше, чем я, что мне далеко до этого понимания. Всю жизнь он старался понять и объяснить себе (и другим) существо своей духовной жизни, останавливался перед его загадками, принимал решения, от которых был вынужден впоследствии отказываться. И мне подумалось, что и теперь, оказавшись в полном одиночестве, отвергнутый всеми, униженный, он потому и не был унижен, что полная душевная занятость, которая плыла где-то высоко над всем, что случилось с ним, осталась нетронутой, не-задетой.

      Вдруг он рассказал почти весело, с добрым лицом, как вскоре после доклада Жданова к нему пришли три суворовца с одной девочкой шестнадцати-семнадцати лет – пришли, чтобы «отдать дань уважения» (так было сказано), – и он поспешил вежливо выпроводить их из квартиры.

      – Хорошие мальчики, – тепло улыбнувшись, сказал он. – Фуражки держали по форме на локте левой руки. Я за них испугался.

      Он СКАЧАТЬ