Главная тайна горлана-главаря. Взошедший сам. Эдуард Филатьев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ упаковки обязательно были похожи на старые, дореволюционные образцы. Однажды он вернулся с непринятой работой и говорит:

      – Чёрт их знает, говорят, что «не цикорно». Ну, вот, поймите, что значит «не цикорно». А впрочем, это слово мне нравится. Обязательно запишу его.

      В дальнейшем, если в работе что-нибудь не получалось, он говорил:

      – Что-то у нас сегодня «не цикорно» получается».

      1 июля 1923 года строки Маяковского, рекламирующие Государственный универсальный магазин (ГУМ), появились в отделе объявлений газеты «Известия»:

      «Всё, что требуют сердце, тело и ум, –

      всё человеку предоставляет ГУМ».

      В тот же день на обложке журнала «Красная нива» (№ 26) разместился рисунок Маяковского с его же текстом (реклама московских типографий):

      «Глаза разбегаются! С чего начать?

      Во-первых, в Мосполиграфе – вся печать…»

      Вернувшаяся в Москву Лариса Рейснер, когда писала о том, какой она увидела столицу страны Советов, надо полагать, имела в виду и рекламные плакаты, тексты для которых сочинял Владимир Маяковский:

      «Изумительная американская новая Москва. Жёсткая, быстрая, жадная, аккуратная в извёстке ремонтов, в вонючих облаках бензиновой гари… Москва гениальных плакатов, советской рулетки, нелепого НЭПа и таких пролетарских шествий, таких демонстраций гнева и силы…»

      Видимо, в этот момент с Ларисой Рейснер встретился Александр Краснощёков и увлёкся ею. Галина Пржиборовская в книге «Лариса Рейснер» пишет:

      «В Рейснер был влюблён Краснощёков… Он окружил её вниманием, лестным для женщины, но Лариса Михайловна не допускала денежных расходов на себя».

      В самый разгар работы Маяковского над рекламой в доме на Водопьяном переулке появился Корнелий Зелинский. Он пришёл не один (впоследствии написав):

      «Мы были у Маяковского с Сельвинским…

      Мы хотели разговора на равных, что возмутило Маяковского: для такого разговора надо было иметь хотя бы книги на столе».

      Илья Сельвинский потом вспоминал, что глава лефовцев сказал ему:

      «– Я поэт текущей политики, в этом моё новаторство. А вы кто такой? Чего вы хотите от стиха? Чего добиваетесь от поэзии?

      – Я призван эпохой связать Маяковского с Пушкиным.

      – Как это понять? – удивлённо спросил Маяковский.

      – Вы своим новаторством подорвали связи с классикой. Вот я и хочу исправить это дело. Математически это можно выразить так: если вы с Пушкиным – катеты, то я буду гипотенузой».

      Такой поворот беседы Маяковскому явно понравился, и он, по словам Сельвинского, сказал:

      «– Почему вы меня интересуете? Потому что – то, что умею делать я, не умеете вы, а то, что умеете вы – не умею я».

      И Маяковский предложил молодым конструктивистам заглядывать в Водопьяный переулок почаще.

      Тучи над Промбанком

      Начнём с воспоминаний Софьи Шамардиной о её встречах с Маяковским:

      «В 1922–1923 годах в Москве – СКАЧАТЬ