Главная тайна горлана-главаря. Взошедший сам. Эдуард Филатьев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Райт:

      «Уходя, я обернулась и увидела, как Лиля идёт к вагону, а Маяковский стоит на площадке, не двигаясь, окаменев…»

      Лили Брик:

      «Как только поезд тронулся, прислонившись к двери, Володя прочёл мне поэму «Про это». Прочёл и облегчённо расплакался».

      Других свидетельств об этой читке, разумеется, нет. Да их и быть не могло – ведь всё происходило с глазу на глаз. Поэтому нам не остаётся ничего иного, как поверить утверждению Лили Юрьевны, что всё происходило именно так. Ещё она написала:

      «Не раз в эти два месяца я мучила себя упрёками за то, что Володя страдает в одиночестве, а я живу обыкновенной жизнью, вижусь с людьми, хожу куда-то. Теперь я была счастлива. Поэма, которую я только что услышала, не была бы написана, если б я не хотела видеть в Маяковском свой идеал и идеал человечества. Звучит, может быть, громко, но тогда это было именно так».

      И вновь перед нами изощрённое лукавство. Ведь выходит, что агентесса ГПУ не только выполняла порученное ей ответственное задание, но и билась ещё за «идеалы человечества». Даже если она имела в виду коммунистические идеалы, в её слова всё равно трудно поверить.

      Как бы там ни было, но, вернувшись в Москву, Лили сказала встречавшей их Рите Райт:

      «Володя написал гениальную вещь!».

      «Читка» поэмы

      8 марта 1923 года в Политехническом музее состоялся интернациональный митинг «Революция и литература», на котором Маяковский прочёл стихотворения «Париж», «Левый марш» и «III Интернационал». Последний стих завершался строками:

      «Мы идём! / Штурмуем двери рая.

      Мы идём. / Пробили дверь другим.

      Выше, наше знамя! / Серп, / огнём играя,

      обнимайся с молотом радугой дуги.

      В двери эти!

      Стар и мал!

      Вселенься, Третий

      Интернационал!»

      Среди тех, кто выступал в Политехническом, был молодой турецкий поэт Назым Хикмет, который впоследствии написал:

      «На этом вечере перед выступлением я очень волновался. Но Маяковский сказал мне, успокаивая:

      – Послушай, турок, не бойся, всё равно не поймут».

      Вскоре состоялось представление поэмы «Про это» близкому кругу людей. Среди приглашённых были Лев Гринкруг и известный в ту пору журналист Михаил Ефимович Кольцов (Моисей Ефимович Фридлянд), который привёл с собой своего младшего брата, художника-карикатуриста Бориса Ефимовича Ефимова (Фридлянда), оставившего воспоминания:

      «Помню огромную комнату, переполненную людьми, нестройный гомон голосов. Маяковский был, по-видимому, в отличном настроении, оживлён, приветлив, произносил шуточные, забавные тосты».

      Пётр Незнамов:

      «Припоминается, что «просочился» на чтение поэмы и Гроссман-Рощин».

      Как видим, опять Иуда Гроссман-Рощин оказался среди самых-самых близких товарищей поэта. Стало быть, и к анархизму Маяковский относился с прежним благоговением.

      Прибыл и нарком Луначарский с супругой Натальей Розенель, СКАЧАТЬ