Ворошиловград. Сергей Жадан

Чтение книги онлайн.

      Коча потушил окурок и бросил в ведро с надписью «Курить запрещено». Подставил лицо солнцу и затих. Черт, подумал я, интересно, что у него сейчас в голове творится, что там у него за мутки? Он наверняка что-то скрывает, сидит здесь и что-то мутит.

      Коче было под пятьдесят. Он был резвый для своих лет, лысый и социально неустроенный. На голове его вокруг лысины во все стороны торчали остатки некогда роскошной шевелюры, я ее хорошо помнил с детства. Кочу я вообще помнил с детства, после родителей, соседей и родственников это было первое живое существо, которое я зафиксировал в своем сознании. Потом я подрастал, а Коча старел. Жили мы в соседних домах, в новом районе, который все время достраивался, так что вырастал я как бы на стройплощадке. В домах жили преимущественно рабочие с небольших окрестных заводов – крупных предприятий в городе не было, железнодорожники, разная интеллигентская шлоебень – учителя, конторщики, а еще военнослужащие (мой папа, например), ну и комсомольские кадры, перспективная молодежь, так сказать. Коча, насколько я помню, подселился к нам позже, но в районе жил, кажется, всегда. Он принадлежал именно к перспективной молодежи, рос без родителей, уже в школе имел проблемы с правоохранительными органами, постепенно становясь грозой микрорайона. Микрорайон в семидесятые только строился, поэтому бурная юность Кочи пришлась на интенсивное развитие всей этой коммунальной инфраструктуры – Коча грабил новые гастрономы, обносил только что открытые киоски с прессой, залезал ночью в недостроенный загс, в общем, шел в ногу со временем. Правоохранительные органы, обнаружив полное бессилие, сдали Кочу комсомолу на поруки. Комсомол почему-то решил, что Коча не вполне потерянный для коммунистической молодежи кадр, и взялся его перековывать. Для начала устроили его в пэтэу. Оттуда Коча на вторую неделю обучения вынес токарный станок, и его вынуждены были отчислить. Потусовавшись на районе год или полтора, загремел в вооруженные силы. Служил в стройбате под Житомиром, при этом домой вернулся с наколками ВДВ. Это был его звездный час. По району Коча ходил в погонах и бил всех, кого не узнавал. Мы, пацаны, Кочей восхищались, он был для нас плохим примером. Комсомол сделал последнюю жалкую попытку побороться за Кочину душу и подарил ему двухкомнатную квартиру в соседнем с нами доме. Коча въехал и сразу же устроил у себя дома гнездо разврата. Через его квартиру в начале восьмидесятых прошла вся прогрессивная молодежь района – мальчики здесь набирались мужества, девочки – опыта. Сам Коча все больше пил, и распад страны остался без его внимания. В конце восьмидесятых, когда в городе появился серийный убийца, власть и правоохранительные органы подозревали в этом Кочу. Однако арестовать его не решались, поскольку просто боялись. Соседи тоже были убеждены, что это Коча СКАЧАТЬ