Первые леди Рима. Аннелиз Фрейзенбрук

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Энгр никогда не был удовлетворен своей композицией. Он перерабатывал картину несколько раз, и его нерешительность отражает отсутствие уверенности по поводу акцента на обвинении Ливии{170}. Тем не менее смерть Марцелла стала лишь первой в серии убийств при помощи яда, обвинения в которых сложат у ее двери. Хотя ныне уже бесполезно пытаться доказать или опровергнуть ее вину в этом или ином случае, нужно помнить, что образ женщины-отравительницы был характерен для древних мифов и историй, воплощенный в Клеопатре, ведьме в воображении жителей имперского Рима, которая испытывала свою аптечку смертельных ядов на военнопленных и в итоге сама приняла яд для самоубийства. Именно ее пример повлиял на портреты более поздних роковых женщин, таких как Лукреция Борджиа{171}.

      Образ колдуний, вроде Медеи и Цирцеи, которые использовали свои снадобья и зелья для управления людьми и запугивания их, помогал создать великолепный контраст между двумя стереотипами женщин: помогающей и убивающей. Это была линия, вдоль которой Ливия продолжала идти, – так же неуклонно, как неуклонно росло количество ее образов в поле зрения римлян. Женщины опекали домашнее царство и были хранительницами ключа от кухни; но одновременно римские сатирики изображали их как внутреннего врага, знатока ядов, необходимых для вызывания аборта, отравления своего мужа или уменьшения количества неудобных соперников и повышения шансов наследования для своих сыновей:

      «Вы, тоже сироты без отца, те, которые зажиточные, я предупреждаю вас – следите за своей жизнью и не верьте ни одному блюду. Пирожные злобно сочатся материнским ядом. Заставляйте кого-то другого сначала все пробовать, что предлагается вам женщиной, которая носила вас»{172}.

      Но женские познания в фармакологии могли быть также направлены и на добрые дела, на использование лекарств, которые исцеляли, а не вредили. «De Medicamentis liber», необычайно полная подборка традиционных римских средств, собранных в V веке Марцелом из Бордо, медиком и писателем, донесла до нас даже то, что считалось любимыми медицинскими рецептами Ливии и Октавии. По записям Скрибония Ларгуса, врача, обслуживавшего императорскую семью во время правления правнука Ливии Клавдия, мы узнаем, что Ливия рекомендовала микстуру из шафрана, корицы, кориандра, опия и меда, чтобы вылечить больное горло, а также держала в кувшине у своей кровати мазь из майорана, розмарина, пажитника, вина и масла, чтобы успокаивать озноб и нервное. Кроме сообщения нам формулы зубной пасты Ливии, сборник является для нас также источником информации о собственном рецепте зубной пасты Октавии – dentifricium. Как и у ее золовки, это была простая абразивная смесь, состоявшая из каменной соли, уксуса, меда и ячменной муки, запеченной и прожаренной и ароматизированной, надушенной, как и у Ливии, нардом{173}.

      Профиль Октавии резко заострился после смерти Марцелла. Несмотря на клятву, что она больше не появится на публике, она вышла СКАЧАТЬ