Секретные архивы НКВД-КГБ. Борис Сопельняк

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ допрос состоялся 6 января 1939 года. Вел его следователь следственной части НКВД сержант Кузьминов.

      – Пятого января вам предъявлено обвинение, что вы являетесь одним из участников антисоветской правотроцкистской организации и что на протяжении ряда лет вели предательскую шпионскую работу, а теперь занимаетесь запирательством. Признаете себя в этом виноватым?

      – Нет, виновным себя в этом не признаю. И запирательством я не занимаюсь.

      – Следствие вам не верит. Вы скрываете свою антисоветскую деятельность. Об этом мы будем вас допрашивать. Приготовьтесь!

      Пока что Кольцов держится твердо, обвинения решительно отвергает и на компромисс со следователем не идет. Судя по всему, он не придал особого значения ни восклицательному знаку в конце фразы, ни зловеще-двусмысленному совету к чему-то там приготовиться. А зря! Допрос, состоявшийся 21 февраля, показал, что с Кольцовым основательно поработали, и он дрогнул.

      – Повторяю, что вражеской деятельностью против советской власти я не занимался, – уверенно начал он, и вдруг, после паузы, добавил: – Не считая статей 1919 года.

      – Какие статьи вы имеете в виду? – тут же вцепился следователь.

      – Я имею в виду несколько статей в буржуазных газетах, таких как «Киевское эхо», «Вечер», «Наш путь» и «Русская воля», написанных в 1917–1919 годах.

      – А когда вы вступили в партию? – как бы ненароком поинтересовался следователь.

      – В сентябре 1918 года. Рекомендующими были Луначарский и Левченко, – гордо заявил Кольцов.

      – Очень интересно! – торжествующе усмехнулся следователь. – Значит, уже будучи коммунистом, вы принимали участие в антисоветских газетах и печатали там свои статьи?

      Это была первая победа сержанта Кузьминова. Михаил Ефимович понял, что попался, и ему ничего не оставалось, как подписать протокол с довольно неприятной для себя формулировкой.

      – Да, я это подтверждаю и не отрицаю в этом своей вины, – вынужден был признать он.

      Потом была более чем месячная пауза. На допросы Михаила Ефимовича не вызывали, ни читать, ни писать не давали, общаться было не с кем – и он затосковал. Деятельная натура журналиста искала выхода, и хитроумный следователь этот выход нашел: он дал Кольцову бумагу, чернила, ручку и предложил написать личные показания. Что еще нужно находящемуся в простое журналисту?! И хотя Михаил Ефимович предпочитал не писать, а диктовать, он увлеченно засел на работу.

      Кольцов писал быстро, что-то вымарывал, зачеркивал, правил, делал вставки, короче говоря, он работал над очерком, а не над личными показаниями. Эта рукопись сохранилась, и даже по ней можно судить, каким прекрасным журналистом был Михаил Кольцов:

      «Мелкобуржуазное происхождение и воспитание (я являюсь сыном зажиточного кустаря-обувгцика, использовавшего наемный труд) создали те элементы мелкобуржуазной психологии, с которыми я пришел на советскую работу и впоследствии СКАЧАТЬ