Пойма. Курск в преддверии нашествия. Екатерина Блынская

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ не особо, конечно, ясно, кто на кого и зачем, но, зная про войну, понятнее, чего ждать. А уж когда с телевизора вещали, что враги – это их родственники «вон оттуда», из-за плетня, так совсем смеялись. Нет, это кто угодно, но не они! Потом уже, когда начали утюжить приграничье с украинской стороны, у многих возник вопрос: почему, кто враг? Но никто не давал ответа, кто враг. И об этом предпочитали здесь молчать.

      А вот по другую сторону всё было совсем наоборот.

      Скоро с той стороны объяснили, кто против кого, что для хохлов эта война считалась священной, а для наших – захватнической. Впрочем, не для всех. Но! Становиться на чью-то сторону было рано, никто не вынуждал. И только интеллигентные свидетели соцсетей, абстрактные гуманисты и диванные воины сразу разделились на патриотов и либералов, а простой народ затих в ожидании, о нём как будто и вовсе забыли. Продолжалась обыкновенная, традиционная русская жизнь, многажды изображённая в произведениях Фонвизина, Гончарова, Гоголя и Салтыкова-Щедрина и почти совсем не тронутая реалиями века двадцать первого.

      Тишайшее кладбище, куда уже почти полными семьями переселились жители этого рубежного села, навещали артиллеристы. Они приезжали, отстреливали из САУ «Акации» или «Гвоздики» и спешно уезжали, чтоб их не накрыло ответным огнем. До Украины отсюда через поле пятнадцать километров. По реке меньше десяти, и «Акации» постоянно во что-то попадали, оповещая неверующих, что стреляют не в чистое поле, а в скопление вражеской техники.

      Местных осталось здесь мало, особенно бабок, охать было некому. Поэтому всем было плевать: виноградник, хлебное поле или кладбище. Да и гори они огнем, раз такое дело, это ж не народное добро, а арендаторов! Жалость тоже чувство для богачей, а когда ты нищ и живёшь на три копейки, то и жалости нет к чужим миллионам.

      На краю поля, перед речкой Ломовой, впадающей в рубежный Псёл, давно уже укрепились наши. Они ждали тут бог весть чего, то ли наступления, то ли ловили диверсантов, но необжитые пространства на долгие месяцы, ещё с весны, с холодных промозглых дней, когда их привезли и расквартировали в лесу, на ящиках и поддонах, стали им домом.

      Разумеется, здесь были и срочники, которых после первоначальной неразберихи всё же отправили в более безопасные места, и контрактники, которым даже в страшном сне бы не снилось налаживать быт в таких условиях. Все партизанские привычки растворились в наносах и селях десятилетий, какие-то и вовсе не унаследовались, а советская смекалка осталась только у старших мужиков, которых стали кликать «кузьмичами».

      Окопы и блиндажи, глядящие глазами той войны, ещё не выровнялись на лесных супесях, ещё чернели в сумерках противотанковые рвы и ровненькие, поросшие кривыми сосенками ДЗОТы возвышались то тут, то там в лесах.

      Эти леса сажали пионеры на заре советской власти, в конце 20-х – начале 30-х. А в эти сумбурные годы пандемии и СВО, под шумок их продали местным «олигархам». И не только леса. Многое разграбилось и разошлось по частным рукам, пока народ не выходил из дома, боясь ковида. Теперь пандемийные СКАЧАТЬ