Максим утопил педаль газа. Тут же под колёса бросилась чёрная тень. Шмяк он прочувствовал всей взвинченной до предела душой. Взгляд в зеркало заднего вида, резкий удар по тормозам. Ремень безопасности больно сдавил грудь. Чуть убрав машину на обочину и включив «аварийку», шагнул на трассу. Кошка или собака? Первый раз в жизни! Господи, как же это неприятно! Включив телефон, нашарил на чёрной-чёрной дороге чёрного-чёрного кота. Ночь пока не слишком чёрная, серо-буро-фиолетовое марево с бледными прожилками. И надо же – на его любимой тополиной аллее, на новом, почти без изъянов, асфальте! В сухую погоду. Вспомнил, что после вчерашнего пикника на море в багажнике остался рулон пакетов для мусора, конечно же, чёрный.
– Надеюсь, тебе не было больно! Прости меня, кот, я не специально!
Хорошо, хоть не всмятку. Но касаться пушистой окоченевшей тушки всё равно неприятно. Может, он был старым или больным и специально кинулся под колёса? Бросить тушку на обочине совесть не позволила, а лопаты в машине нет. Лопата есть в гараже. Он ленится туда ходить, обычно бросает машину около дома. Если количество автомобилей продолжит расти, придётся вспомнить прежние времена и привести в порядок заржавевшую за четверть века «ракушку». С тех пор, как отец забрал из него старенькую «Ладу», можно по пальцам пересчитать, когда Максим открывал гараж. И всё равно он приехал к дому, на автомате. Значит, надо забрать пакет и пройти за гаражи для захоронения.
Позвонила бабуля. Максим со вздохом опустился на скамейку, как будто в машине не насиделся. А может, не ждал приятных вестей. Хотя новостей бабуля, как раз, ждала от него.
– Доехал? – Язык прилип к нёбу. – Максимушка, скажи честно…
– Кота сбил. Честно. Чёрного, на тополиной аллее.
– Ах, ты же господи! – запричитала бабуля. – К разладу это, помяни моё слово. Неужто, завёл кого?
– Кто? – не понял Максим.
– Ну, ты. Бабу на стороне.
– Бабуля, ты что совсем? Ой, прости, пожалуйста! Что ты такое говоришь! Какая сторона, у меня Сашка – красавица!
– Значит, красавица шашни завела, – пробормотала она еле слышно. – Храни тебя Господь, внучок! Доброй ночи!
– Господи ты боже мой, действительно! – Максим уткнулся локтями в колени и опустил в ладони лицо. – Неужели дожила до маразма!
– Папа!
Максим поднял голову.
– Чего ты там сидишь в темноте один? – надрывалась Дина из окна.
Максим вздохнул. Не орать же на весь двор, что собирается с силами захоронить котейку.
– Я сейчас спущусь! – Дина скрылась в комнате.
А ведь ей через месяц тринадцать. Ему тоже было тринадцать, когда мать утонула. Тьфу ты, снова-здорово!
– Папочка, ну, и чего ты тут сидишь? Пошли домой, мамы нет.
– И где её носит?
– Откуда же я знаю, она не говорила! – СКАЧАТЬ