– Ну? – коротышка явно нервничал, отчего и проявлял нетерпение. Вот только у меня тоже настроение было не самое радужное.
– Баранки гну, – буркнул в ответ, не отвлекаясь от своего занятия. – Посиди со связанными руками в неудобной позе, потом поговорим.
Не добавляло человеколюбия мне возвращение чувствительности, вот совсем – руки у меня теперь попросту болели. А потом мне в макушку прилетел удар рукоятью пистолета.
– Да ты охренел?!
Вот только на моё возмущение, последовало ответное от гнома: – Не тебе говорить о неудобствах. Не после того, как мы ваши концлагеря уничтожали! – он буквально шипел через сжатые зубы. Глаза его горели праведным гневом. Похоже, он еле сдерживается от того, чтобы выпустить в меня весь магазин из своего пистолета.
– Я в этом мире от силы сутки! Из косяков – только смародёренная одежда, да ствол! О каких, нахер, лагерях идёт речь?!
У меня теперь, кроме рук, ещё и голова снова заболела, не успев окончательно пройти. В раздражении я излишне резко дёрнул рукав. Ткань с треском разошлась по шву, оголяя предплечье, на котором сочился тьмой абсолютно чёрный узор из переплетённых линий.
Далее же я увидел, как лицо его приобретает удивлённый и даже шокированный вид. Взгляд гнома буквально прикипел к метке на руке, более ничего для него, кажется, не существовало.
– Чего залип, дядя?
Холодный камень стены немного притупил болевые ощущения в голове, но не убрал полностью, так что любви к миру я совершенно не питал. Однако, немного успокоившись, я всё же немного смягчил своё отношение. Реакцию моего собеседника понять можно. Гномы в меньшинстве, люди ведут откровенно нацистскую политику, планомерно истребляя противника всеми доступными способами: на поле, в концлагерях, просто при встрече. А я, внезапно, так сильно похож на этих ублюдков.
– Мне надо тебя кое с кем познакомить, – пробормотал он себе под нос, всё ещё загипнотизированный моей меткой. Заметив это, я мысленно стал откачивать из неё энергию – ещё в пещере, когда экспериментировал, заметил, что её можно заставить исчезнуть с кожи напрочь, равно как и накачать тьмой или светом.
– Ноги только развяжи, – напомнил бородачу о важном, а то он уже развернулся к выходу, собираясь топать к тем, с кем надо меня познакомить.
Дело в том, что я так и не понял, как развязывать этот узел – из него торчало столько петелек, что рехнуться можно, а за «хвостик» дёргать было бесполезно, я проверил. Когда же верёвки спали, я потратил ещё минуты две, приводя ноги в нормальное, почти-не-дрожащее состояние. Собственно, и ходить я смог с трудом. В ногах была какая-то неестественная слабость, которая, впрочем, довольно быстро проходила, и мои шаги становились всё увереннее. А шли мы по коридорам, проделанным в горе. Предсказуемо, да? Голые стены иногда перебивались на ответвления, которые переходили в жилплощади. Единственное, СКАЧАТЬ