15 ножевых. Афган. Алексей Вязовский

Чтение книги онлайн.

      Мы подползли совсем близко, метров десять оставалось, когда осел вдруг взревел очень громко, а потом протяжно заикал, жалобно и тоскливо. Особенно гадко это было слышать в пропахшем кровью и дерьмом месте.

      – Да замолкни ты! – крикнул Тихонов и, прицелившись, выстрелил животине в голову.

      И сразу стало легче. Я совершенно неграмотно поднялся, подошел к лежащему ничком впереди всех телу и осторожно пнул его ногой. И вдруг этот организм, только что неподвижно показывающий небу серый халат, или как там эта одежка у них называется, перекатился на бок, и как в замедленной съемке я увидел поднимающуюся руку с пистолетом. Вдруг вспомнился Витя Мельник, шипящий мне в ухо: «Пан, не стой!», когда я сомневался, лупить ли Ампулу. И будто кто-то поднял автомат моими руками и выстрелил в лицо этому хрену. Хорошо всё-таки, что флажок у меня так и остался на одиночных, иначе я бы сейчас высадил весь магазин в него.

      И снова будто не я ходил и стрелял в лица, виски и затылки. Задержался только возле несчастной лошадки. В отличие от осла, она не кричала, а только жалобно смотрела и подергивала передней ногой. Шальной пулей ей пробило грудь, и рана пузырилась красной пеной. Долго примерялся и, закрыв глаза, выстрелил ей в ухо. Шагнул дальше, но Тихонов схватил меня за руку.

      – Стойте, тащ лейтенант! Всё! – крикнул он и дернул меня за рукав раз, а потом второй.

      – Да? – я посмотрел на него, и тут желудок подпрыгнул, да так, что я упал на колени, и меня вывернуло практически наизнанку. Сначала той скудной пищей, что бултыхалась в моем брюхе, а потом противной смесью желчи и желудочного сока.

      Глава 4

      Всего ушло трое, причем, судя по каплям крови, как минимум один из них был ранен. На поле боя осталось шестнадцать человеческих трупов, один осел и та самая лошаденка. Двух ишаков мы поймали – одного привела Дегтярева, а второго – Тихонов. Мы – слишком сильно сказано, потому что я сидел в стороне, пребывая в глубокой депрессии и холил чувство собственной вины. Сколько помню, считал себя гуманистом до мозга костей и превозносил выше всего ценность человеческой жизни, отстаивая мораторий на смертную казнь и прочие присущие докторам штучки. А тут всё это рухнуло в один миг. Все, отмораторил. Война прочно вошла в мою жизнь.

      Я ведь даже не попытался возложить часть ответственности на Валеру, а просто ходил и пристреливал раненых. Человек пять, наверное, не считая того самого первого и бедной коняшки, существа, насквозь подневольного и ни в чем не виновного. Сейчас меня занимало самое начало этого поворота в моей натуре. Это случилось сегодня? Или когда сломалась рука Ампулы? Или в гостинице «Орёл», где я с наслаждением любовался ломающимися ключицами и челюстями? А, Панов? Может, когда ты продал ту сраную расписку вместе с потрохами ссыкливого партнера по картам бандюкам?

      – Товарищ лейтенант, вас вызывает товарищ майор, – пискнул женский голос. Ага, Ким. Это она после моего негуманного похода по полю бойни так? Помнится, чуть раньше просто Андреем называла.

СКАЧАТЬ