Робот и крест. Техносмысл русской идеи. Максим Калашников

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ В добровольных помощниках недостатка не было. По всему Университету шла молва, что только у Бутлерова можно научиться химическому искусству так, как не снилось студентам хваленой Сорбонны с ее седыми алхимическими школами. Работа шла день и ночь, и даже когда учитель уходил, кто-нибудь из учеников продолжал трудиться в лаборатории.

      Вещества вступали в реакции, образуя десятки новых веществ, которые еще предстояло подробно изучить и описать. Но как происходило их взаимодействие, как складывалась таинственная внутренняя их структура, оставалась тайной.

      У Бутлерова было много бумаг, на которых там и сям виднелись жирные отпечатки пальцев разных европейских ученых. Они объехали всю Европу, побывали во множестве лабораторий, стены многих из которых еще хранили в себе частицы копоти от очагов алхимиков. Каждый из ученых дописывал что-то свое, быть может, приближаясь к истине, но так ее и не отыскав. Теперь они попали на самый край пространства, обозначенного географами Европой. Дальше им было ехать некуда. Конечно, и в Индии и в Китае и в Японии есть много ученых людей, но вряд ли они разберут каракули европейских слов и понятных лишь европейцам формул. Здесь же, в России, есть человек, который поймет всю премудрость дальних стран. Но обмыслит ее он иначе, ибо его мысль не выползает из узких клеточек европейских земель, но летит над степным простором.

      Европейцы жгли все, происхождение чего было связано с чем-то живым, растущим и бегающим. Жгли нефть, жгли уголь, жгли высушенные растения, жгли сухое мясо, жгли очищенные вещества. А выделившееся из пламени печей тщательно собирали и изучали. И выходило, что все живое состоит всего-навсего из нескольких волшебных элементов – углерода, водорода, кислорода и азота. Всего остального оказывалось ничтожно мало. Больше всего было углерода и водорода, это можно было легко определить по образовавшемуся углекислому газу и водяным парам. Значит, в этих простых элементах есть что-то загадочное, превращающее их в частицы даже живой плоти. В кирпичики, из которых складывается дом, который заселяется душой…

      Подсчитав количество углекислого газа и воды, можно было составить формулу. И формулы выходили жуткими, с неимоверным количеством цифр – С12Н26, С32Н64О2. Никаких знаний о внутреннем устройстве, определяющим будущее поведение веществ, их дружбу и вражду, любовь и ненависть к другим веществам и элементам, эти нагромождения символов и цифр не давали. Еще были подсчеты энергии, которая получалась при сжигании, и это тоже были цифры, вернее – цифровые горы. Наука погрязла в цифрах, как телега в осенней степной дороге, когда новый каждый оборот колеса собирает на него еще больше чернозема, и намертво приковывает его к землице…

      Имена ученых были сплошь громкими, авторитетными. Они грозно выглядывали из заглавий ученых статей, будто говорили «если у меня ничего не вышло, то не выйдет уже ни у кого, и на этом – точка!» Глядя на имена, можно было представить этих серьезных людей, в одиночестве, когда никто их не видит, досадливо рвущими свои волосы, СКАЧАТЬ