(Как вам кажется, похож этот бред на то, как обычные люди представляют себе работу прессы?)
Улыбка свела негостеприимному администратору мышцы лица. Казалось, будто он хочет чихнуть, но не может.
– О чем речь! Как называется ваша газета? Одну минуту. Алексей Палыч, помогите прессе.
Из подсобных помещений выплыл гардеробщик – лысый бригадный генерал. В глубине слышались звуки музыки. Клуб готовился к очередному вечеру. Может быть, сегодня здесь опять кого-нибудь убьют.
Я стоял в коридоре. Да, все так и было. Вот здесь перед смертью прошел китаец. А всего пять минут спустя Алексей Палыч стоял и разглядывал визитку.
Мою визитку.
– Будьте добры, посмотрите, не оставляли ли что-нибудь на фамилию Стогов?
– Стогов? Оставляли!..
Он склонился над ячейками секции хранения и извлек оттуда мятый почтовый конверт. Первое, что бросилось мне в глаза, – прикрепленная скрепкой к конверту визитная карточка.
Эту карточку позавчера я вложил в протянутую ладонь Ли Гоу-чженя.
– С позавчерашнего дня лежит. Я еще подумал, чего это никто не забирает конверт?
Я не слышал его. Непослушными пальцами я надорвал конверт и вытряс его содержимое на стойку.
Передо мной лежали несколько пожелтевших от времени листков бумаги.
Той самой бумаги, из-за которой был убит китайский бизнесмен Ли.
7
Лет семь тому назад меня, начинающего reporter’а, неожиданно включили в состав престижной команды журналистов, отъезжающих на Курильские острова. Не Багамы, конечно, зато на халяву.
Задумка состояла в том, чтобы своими глазами посмотреть, а потом сообщить читающей публике: живется на Курилах хорошо, сытно, особого недостатка ни в чем не наблюдается. Так что отдавать острова японцам незачем. С прокормом далекой территории справимся сами.
На громадном «Ил-86» мы должны были добраться до Хабаровска. Там пересесть на «Ан-2», отбывающий в Южно-Сахалинск. Оттуда на вертолетах – до Курильска.
Коллеги долетели нормально. А я, единственный из всей группы, решил, долетев до Хабаровска, пообедать в корейском кафе. Салат из собачатинки… и вся фигня…
Пообедал.
Не помню, как добрел до аэропорта… помню, что когда из реанимации южно-сахалинской больницы меня с диагнозом «острое пищевое отравление» перевели в отделение интенсивной терапии, то чувствовал я себя ужасно.
Лишь к вечеру пятого дня я, небритый, тощий как скелет, но живой и не сдавшийся, встал с койки и доковылял до холла. Там стоял телевизор, и народ в пижамах смотрел голливудовский детектив, транслируемый по Первому общесоюзному каналу.
Надо сказать, что сахалинское телевидение – штука особая. Нигде больше мною не виданная.
С материка через спутник вещает на отдаленные земли московское «Останкино». Однако вещает плохо, с малой мощностью. СКАЧАТЬ