Адреналин заставил сердце биться на пределе. Ноги отказывались слушаться. Зеленое платье потемнело из-за пятен крови, а этот ненастоящий коп продолжал тыкать в мое лицо пистолетом.
– Хорошо, хорошо! – Подняв руки вперед, защищая себя, я выпрямилась на ватных ногах. – Стрелять не обязательно!
– Ты, что? Из смелых? – Подонок ухмыльнулся и еще раз ткнул пистолетом мне в висок. Пуля просвистела где-то над моей головой, я взвизгнула, приседая вниз.
– Кончай ее! – приказал кто-то со стороны, отстреливаясь. – У нас мало времени!
Я не знала, кто уцелел в этой кровавой мешанине – дымовые шашки затрудняли видимость, – но вряд ли там найдется желающий спасти мой зад. Нужно ли помолиться в эту минуту? Или просить о пощаде? Вспоминать все дерьмо в жизни? Не знаю.
В эту секунду я хотела лишь одного – не умирать и не быть еще одним именем семейного древа с пулей в башке. Тип замешкался, я зажмурила глаза и приготовилась. Сама не знаю к чему: к чуду, смерти или, может быть, к райским облакам с сорока девственниками? Вдруг раздался грохот, я видела, как что-то тяжелое падает рядом. Я открыла глаза – передо мной лежал коп, угрожавший мне. Его глаза были безжизненными, изо рта текла струйка крови. Кто-то выстрелил ему в голову.
– Быстрее, сюда! – крикнул кто-то. Выбора не было, я рванула в сторону, откуда доносился голос. В ушах зазвенело от еще одного выстрела.
Я думала, если в тебя стреляют, то боль будет острой – как тысяча игл, колющих в одну точку. Но почему-то испытала другое чувство: из легких вышибло весь воздух, спину жгло. Я не могла вдохнуть, ощущая себя придавленной. Хотя Чезаре Борджиа и не был катком, но казалось именно так. Как заправский квотербек, он вынес меня за барную стойку, сбивая с ног. Мы перелетели через нее вместе. Падение было неприятным: битое стекло впилось в голую спину, хотя руки Борджиа обхватили меня до встречи с полом, чтобы смягчить падение. Я слизала кровь на своих губах. Чезаре что-то шептал, внимательно меня осматривая. Правую сторону лица пронзила запоздалая боль, руками я нащупала кусок стекла торчащего чуть правее рта. Не понимая, что делаю, я выдернула его. Я знала, что отключаюсь, теряя связь с реальностью.
– Я спас тебя, – прошептал Чезаре на ухо, все еще прикрывая меня свои телом. – Теперь ты должна мн…
Резкий звук выстрела не дал закончить фразу.
***
Когда я очнулась в больнице, передо мной лежали газеты с кричащими заголовками:
«Стрельба на свадьбе Лукрецци. Самая кровавая бойня со времен чикагского синдиката».
Для меня это был полный провал. Как журналист я не написала ни строчки об этих событиях, а как человек – попала в список жертв. Элизабет Моран тогда умерла.