В самые тоскливые, безденежные, безнадежно одинокие вечера Андрей снимал трубку, набирал номер справочной международного аэропорта и спрашивал своим барственным, густым, низким, красивым голосом: “Барышня, милая, скажите, когда завтра отбывает самолет в Барселону (Рим, Брюссель, Париж)?” Ему вежливо отвечали, и это грело душу. Андрей понимал, что не полетит на этом самолете – в те времена казалось – никогда. Но ему важно было знать, что теоретически, в принципе, самолет, способный унести его в лучшую жизнь, существует. И именно от этого единства и борьбы противоположностей Андрею становилось легче. “Жизнь – непроста”.
Немножко проще стало, когда Андрей изобрел удобный и приятный вид заработка. Суть его заключалась в том, что Сафьянов брал командировку и, стало быть а стало быть, и командировочные, от своего журнала и еще от какого-нибудь издания. Быстро отписывался – еще и получал два гонорара – поскольку вести “с мест” всегда печатались охотнее, чем столичные материалы.
Андрей вздохнул было свободнее, но тут его засекли “доброжелатели”. И опять же все пасквили исходили от женщины – от его сослуживицы, с которой был роман, а потом закончился против ее желания.
И снова над Сафьяновым нависли тучи угрозы увольнения и партвыговора (в лучшем случае). И опять – череда унижений, оправданий, лебезений.
Господи! За что? Чем он, Андрей, провинился перед тобой? Тем, что знал себе цену, барахтался, как мог, пытаясь, загнанный, вырваться? За что?
И все-таки Андрей получил тогда свою комнату с кучей дерьма в углу. Он все же отвоевал свой краешек под солнцем. Потом тоже бывало всякое, но тогда уже у Сафьянова появился собственный плацдарм, где можно было занять круговую оборону, отстреливаясь до последнего патрона, а в минуты затишья спокойно зализывать раны. Тем, кто имел крышу над головой всегда, этого не оценить.
… Сафьянов затуманенным воспоминаниями взглядом обвел огромную гулкую комнату. Пододвинул ближе телефонный аппарат – единственную вещь в этой пустоте – набрал номер, который помнил наизусть. На том конце провода приятный голос ответил, что хозяйка подойти не может, но внимательно выслушает оставленное сообщение. В таком контексте Сафьянову нечего было сказать. И он тогда остался просто сидеть – ждать, когда придет смотреть квартиру потенциальный покупатель.
Андрею очень хотелось поговорить с кем-нибудь об Алевтине – о ее смерти, о том, почему это произошло. Но, наученный горьким опытом своей жизни, Сафьянов знал, что предпринимать ничего не должен. Никаких СКАЧАТЬ