Песни жаворонка. Утренняя. Алексей Исаев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ куда был назначен директором МТС их отец Иннокентий Васильевич для подъема сельского хозяйства. В Томске он руководил Электромеханическим техникумом, видно, хорошо руководил, и партия решила, что он справится на новой должности. То, что он ни разу не был на селе, не вникал в его проблемы, – не в счет. В итоге Иннокентий Васильевич потерялся, запил. Приехал он один (был в разводе), моя мама стирала ему бельишко, что-то варила. Толя, мой старший брат, состоял при нем шофером. Летом какое-то время у него гостили его ребята. Года через два директора отозвали. Теперь и в городе он никому не был нужен.

      Я сразу сдался на милость горожанки, но с достопримечательностями деревни и ее окрестностей познакомил так, что до сих пор вспоминает некоторые моменты. Недавно напомнила, как я подарил ей целое поле ромашек. Незабываема также ковровая картина из огоньков-жарков на опушке леса; там росли могучие березы, сучья почти касались травы. Я подсадил Люсю на один из них и качал. Она до сих пор в восторге. Сам я был на седьмом небе, хотя Люсе казалось, что проявляю равнодушие к природной красоте, в которой мы вели будничную жизнь. Для меня это было обыденным явлением. Я мог бы показать ей также поляну ландышей, но до ее приезда успел скосить, не зная, что ландыши станут краснокнижными, а сеном с их примесью нельзя кормить домашних животных. А может быть, Люся ждала иных проявлений радости, она уже была юной девушкой, по-городскому зрелой, а я – робкий деревенский пацан, боявшийся взять ее за руку.

      Отношения, заложенные в детстве, превратились в дружеские на все времена. Людмила с мамой опекали меня, когда приезжал в город, кормили, хотя сами жили впроголодь, иногда ночевал. Мария Ильинична, – человек своеобразный, любила поговорить, была остроумна, не стеснялась осудить любого, кто казался ей несимпатичным. Доставалось, как обычно, Люсиным кавалерам – университетским однокурсникам. В любимчиках никто не значился. Тетя Маруся была бесподобной портнихой. Люся всегда меняла наряды, удивляя подруг. Старые платья, кофточки перелицовывались, покрывались аппликациями, девочки только ахали, восхищаясь. Мария Ильинична излучала удовольствие от дочкиных похвал и вдохновенно дымила «беломориной», зажатой между двумя последними зубами, будто специально сохранившимися – один сверху, другой – снизу.

      С особым чувством вспоминается эпизод моего пребывания в больнице, куда я попал после девятого класса с приступом аппендицита. После операции Люся принесла гостинец – бутылку клюквенного киселя и книжку «Собака Баскервилей». Позднее признавалась: было так стыдно за тот кисель, но ничего более существенного позволить не могла, сами еле сводили концы с концами, папа редко приносил алименты. Для меня ее передачка была первой и последней, а потому несказанно радостной. Выписавшись, я с трудом дошел до их дома. Бинты промокли от крови. Тетя Маруся, отложив папиросу, сделала перевязку из полотенца и, покормив, чем Бог послал, уложила в кровать. К вечеру СКАЧАТЬ