– Джентльмены, по вашему настроению не скажешь, что здесь кого-то подстрелили. Может, пройдем все вместе в участок и все обстоятельно выясним?
Доктор и пациент ничуть не испугались, но стали серьезнее. Убедившись в этом, Койл окинул комнату опытным внимательным взглядом.
– Шериф, я просто не боюсь свинца и крови, – опять отшутился Ленард.
Койл внимательно посмотрел на доказательства: испачканные, скомканные тряпки валялись на столике, стоящем рядом с медицинской чудо-кроватью, в фаянсовой пиале блестел снаряд, в стакане со спиртом отмокал пинцет, а на плече шутника красовалась свежая повязка.
Чёртов Прайс. Ничто его не берет. Столько раз был на волосок от смерти. Потом встал на этот волосок как канатоходец и начал балансировать. Непринужденно так, игриво даже. Вечно эта надменная рожа. А ведь когда-то был другим….
Мысли снова повели Койла не туда, и он с силой, как прежде уголки губ, вернул их обратно.
Ленард Прайс, раненый, но оставшийся в живых и из-за этого несколько возбужденный, с любопытством, но без трепета смотрел на пузатого пожилого шерифа, с которым они были ровесниками. Койл, правда, выглядел десятка на полтора лет старше: напитанные влагой мешки под глазами, капиллярные сеточки на щеках, талия, которую хотелось опоясать металлическим обручем от бочки. Он возвышался над раненым, как водонапорная башня. Но страха при этом не вызывал и явно сердился из-за того, что фальшивый пиетет Прайса чувствует не только он.
Доктор Кин молчал, спокойно, как это свойственно людям его профессии, наблюдая за ситуацией. Взгляд его то и дело останавливался, будто доктора занимали мысли, совершенно несовместимые с происходящим в его же кабинете. Его растрепанный вид вопросов не вызывал, а точнее, перестал вызывать уже несколько месяцев. Хотя обычно он был другим. Гладко выбритый, с идеальным пробором, с четким, не колючим взглядом, доктор выглядел эталоном мужской красоты, на которого заглядывались женщины, словно он не человек, а флакон с французскими духами, фигуристый, нарядный, желанный.
Таким Кин был всю жизнь. Глядя на него, можно было с лёгкостью предположить, что женским вниманием доктор окутан как пьянящим опиумным туманом, из которого по собственной воле никто не выбирается. Но счастливчик в женщинах не нуждался. Жизнь любит сатирические контрасты, несмотря на свою скучную серость. Красавчик с глубокими глазами, похититель сердец, а точнее, хирург, уставший вытаскивать стрелы Купидона из каждой женской груди, был пресным однолюбом. Скучным, но счастливым, женатым на той, без которой жизни своей не представлял.
Взгляд Кина снова завяз в пространстве. Доктор словно проваливался куда-то – туда, где эта самая жизнь была жива.,
«Порядок снаружи – порядок внутри»: эта фраза, написанная СКАЧАТЬ