Инская Коммуна. Город. Никита Ковальков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ сдавленно выкашливаю я. Вопросы временно отпадают, мне, как водится, говорят выдохнуть, бинтуют грудь. Дышать становится тяжеловато и немного больно. Видимо, на стрессе я не обращал на это внимание, а эти цирковые выкрутасы что-то во мне расшевелили. Впоследствии мне удается вставить, что мне, мол, становится плохо, когда пытаюсь залезть в память, и вообще я плохо соображаю. В итоге из поликлиники мы выходили с записью о черепно-мозговой травме, повлекшей антероградную амнезию, и переломе одного ребра. Запись была завизирована печатью и подписью врача, а датой было указано «19» мая 1958 года. А на самой карте значилось:

      Коммуна участия Ново-Сибирск

      Поликлиника № 1

      Амбулаторная карта ф. № 037

      Фамилия Канский

      Имя Николай

      Отчество Александрович

      Дата рождения 02.05.1941

      Адрес проживания Каменский кластер, ул. 2-я Нижняя, д. 18

      Глава 2. Ливень

      Проснулся я от хлопка двери. Настенные часы показывали двадцать… три минуты одиннадцатого. Прошло уже долгие три дня лежания на диване. Я числился больным. Резон в этом был один: только так я мог получить время осознать происходящее, попытаться выработать стратегию общения с дедом и матерью. О большем задумываться рано – на руках только данные медкарты, да урывки разговоров деда с матерью за дверью.

      – Как ты, Колька? – заботливый голос деда вывел меня из не самых радужных воспоминаний.

      – Уже лучше, м-м-м, деда!

      – Вспомнил что ли?

      Я вздохнул грустно, даже картинно: – Нет, но жить дальше как-то надо. Тем более, что голова уже почти не болит, а ребра… переживу.

      – Рад слышать, боец. Пошли завтракать, там и погутарим о насущном, – спокойно и как-то по-особенному размеренно ответил на мой спич дед.

      Настороже я поднялся, переоделся в Колькину… уже мою, надо привыкать, одежду и вышел за дедом. Вообще, насторожен я как раз из-за вот таких оговорок, что у меня (пусть и только в мыслях) проскакивают. Три дня терзаний собственного разума и вдалбливание себе в мозг новых истин не прошли даром. Теперь на мир смотрел крайне вывихнуто, но… уже глазами Кольки не только в буквальном смысле.

      В помещении, что я называл холлом, уживались маленькая кухонька (уже без русской печи, но еще без электрической), обеденный стол и диван с крошечным телевизором, включение которого сопровождалось всегда большим дедовским шумом, убрав из которого всю обсценную лексику, можно было получить обратно свою тишину. Продолжалось это великолепие узким и темным коридорчиком, ведущим в сени. Домик был немолодой и не сказать, чтобы сильно ухоженный. Складывалось ощущение, что убираются тут добросовестно, но очень редко. Это объяснимо, если принять во внимание, что кроме деда и мамы никого дома нет.

      Прошли мы с дедом за стол, сели завтракать. Повисла тишина, нарушаемая стуком ложек и тихим хрум-хрум-хрум. Не сговариваясь, мы решили перенести разговор на потом.

      Не СКАЧАТЬ