– Не отвлекайся, – сказал Давид.
Мы привычно составляли схему размеров в большом дорогом доме на склоне горы. Я кивнула. Его красивый брат ждал нас у машины на улице. Кусты лавров прочно скрывали его и автомобиль.
– Насладилась? – я не успела заметить, когда Давид оказался так близко рядом.
– Не откажусь повторить, – улыбнулась.
– Становись на колени, – велел Давид.
– Тебя это заводит, любимый? – усмехнулась я, опускаясь перед ним на бетонную стяжку. Давид расстегнул брюки.
Вечером я сидела на пустой веранде. Никто не мешал мне пить чачу и курить вонючий житан. Блюдо слегка завяленного, приторно-сладкого кишмиша стояло на досках старого стола. Мужчины уехали куда-то на трёх чёрных крузаках.
Я перебирала новости в планшете. Отметилась уже новой фоткой на фоне старого дома и вечных гор за спиной. Девчонки слаженно лайкали. Надо с красавчиком сфоткаться. Не успела с утра. Забыла.
Как меня сюда занесло? Никогда не смотрю имперские новости. Не интересно. Два имперских самолёта сбиты в Сирии. Пилотов ищут. Целая войсковая операция. Их дела. Если ты летаешь там, где война, будь готов к тому, что кто-то стреляет по тебе. Я перелистала новости дальше.
Александр пришел. Сидел скромником, пока его старший брат не ушёл спать. Потом метнулся ко мне. Целовались до умопомрачения. Я видела отражение Давида в темном стекле справа. Пусть смотрит. Взяла телефон. Сделала селфи с моделью Микеланджело. Красив он нереально. Сняла его потрясающие, нежные губы на своей груди.
– Зачем ты делаешь это, дорогая? – спросил он хрипло, опуская поцелуи ниже.
– Ты так совершенен. Как статуя эпохи Возрождения. Мне хочется, чтобы все об этом узнали, – рассмеялась я.
– Встань, пожалуйста, в профиль. На фоне дверного проёма. Бедро чуть приподними. Твой роскошный член не пропустит идиотская цензура социальной клоаки. Да. Так хорошо. Красив ты безумно, – я сделал несколько снимков. Для сетей и для себя. Он закурил, расслабленно стоя обнаженным в свете розового утра. Чуть склонил кудрявую голову, глядя с улыбкой на меня. Во мне явно поднимал голову ценитель прекрасного, забытый прочно в большом Городе. Ещё немного и рисовать снова начну. Нафиг!
– У тебя много мужчин? – проговорил этот дурачок, раскладывая меня на узкой жесткой кровати.
– Никого у меня нет. Одинокая я. Только ты, – я целовала его твёрдую, в чёрных завитках волос грудь. Как же он нежен. Уеду завтра в холод Империи и забуду, как зовут.
– Что случилось? – спросила я одетого привычно во все чёрное Давида. Мы торчали в пустынном ночном аэропорту. Наш рейс, вечерний и комфортный по времени, отложили на шесть часов. Гроза зимняя, коварная бушевала в чем-то недовольных сегодня горах. Я тянула дешевый и, не смотря на цену, хороший коньяк в ресторане. Давид долго говорил по телефону на родном языке.
– Мой брат погиб. Воевал в Сирии. Я останусь с семьёй. СКАЧАТЬ