Океан славы и бесславия. Загадочное убийство XVI века и эпоха Великих географических открытий. Эдвард Уилсон-Ли
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Океан славы и бесславия. Загадочное убийство XVI века и эпоха Великих географических открытий - Эдвард Уилсон-Ли страница 7

СКАЧАТЬ парчовой тканью, круглыми воротниками, шлемами и бусами – странные животные, собравшие на себе материальный мир[27].

      На лиссабонские пирсы прибывали и живые существа. Дамиан скрупулезно указывает, что наряду с пряностями и обработанными материалами на кораблях имелись также попугаи, макаки и восточные кошки. Во времена его юности в городе также проживали пять или шесть слонов и носорог. Впоследствии он весьма подробно остановился на этих животных в своих хрониках, посвятив несколько тысяч слов – шесть страниц в две колонки – уму слонов. Самое длинное описание относится к событию, произошедшему в 1515 году, когда на площади у дворца, напротив Дома Мины и Дома Индии, построили специальное сооружение для проверки тезиса, восходящего к классической античности, а именно: носорог и слон являются заклятыми врагами. Их свели на арене, и носорог, натянув цепь, двинулся вперед, чтобы понюхать слона; дыхание из его ноздрей поднимало пыль и сено. Слон стоял отвернувшись, но при приближении носорога обернулся к противнику; раздавшийся трубный сигнал тревоги из хобота зрители восприняли как знак, что он собирается напасть. Но когда носорог приблизился к брюху врага, слон в смятении бросился прочь, согнул часто посаженные прутья металлических ворот и помчался по набережной в сторону домов на реке, сбросив со спины погонщика-махаута – оглушенного, но счастливого, что его при побеге не растоптали. Оттуда зверь направился по Каминью-дуз-Эстауш, устраивая такой же хаос, как батальон при отступлении. Слон возвращался домой, в свой загон возле Старого дворца Эстауш, и, казалось, знал дорогу[28].

      Гравюра «Носорог» Альбрехта Дюрера, посмертный портрет носорога, которого Дамиан видел в Лиссабоне в 1515 году*

      В подробном рассказе Дамиана о том дне примечательно стремление вникнуть в смысл звуков и действий слона: он представлял мотивы зверя так, как представлял бы мотивы человека – гордая непокорность воина, стремление к дому в момент ужаса.[29] При ведении хроники славы португальской короны архивариусу предстояло столкнуться со многими еще более странными персонажами, и при описании он часто прибегал к тому же характерному приему, рефлекторному желанию расширить границы личности. Однако этот импульс был противоположен другому мощному движению того времени – стремлению ограничить число тех, кто заслуживает гуманного отношения от существ собственной природы. Необычная способность Дамиана представлять себе морских жителей и слонов как людей, понимаемых в тех же терминах, в каких он понимал себя, усугубляет тот факт, что он ограничился всего несколькими словами в отношении яркого аспекта этого процесса – рабства. Один иностранный гость заметил, что на улицах португальских городов было так много чернокожих, что они напоминали шахматные доски, и черных фигур было столько же, сколько и белых; и, хотя среди них имелись свободные люди, большинство СКАЧАТЬ

<p>27</p>

Opúsculos, 118–20; CM III, sig. K1v (о ткани из коры) и sig. Q1r—v (о тюрбане, присланном из Персии). Эта всемирная материальная культура Лиссабона недавно получила фундаментальную трактовку в книге: Annemarie Jordan Gschwend and K. J. P. Lowe (eds.), The Global City: On the Streets of Renaissance Lisbon (London: Paul Holberton Publishing, 2015), в приложениях к которой приводится несколько списков товаров, прибывших в Лиссабон; смотрите главу 8 о распространенности китайского фарфора к середине XVI века и главу 10 об олифантах. Как отмечает Лоу, некоторые фигурки из слоновой кости, сделанные мастерами народов сапи и бини, вероятно, восходят к европейским печатным изображениям. О закапывании фарфора смотрите The Book of Duarte Barbosa, ed. and trans. Mansel Longworth Dames (London: Hakluyt Society, Second Series XLIV and XLIX, 1918–21), I.214; это заблуждение относительно метода изготовления фарфора было позднее исправлено в трудах: Gaspar da Cruz, Tractado em que se cõtam muito por esteso as cousas da China (Évora: Andre de Burgos, 1569), sig. ciiir, и C. R. Boxer (ed.), South China in the Sixteenth Century (1550–1575): Being the Narratives of Galeote Pereira, Fr. Gaspar Da Cruz, O.P., Fr. Martin de Rada, O.E.S.A. (1550–1575) (London: Hakluyt Society, Second Series CVI, 1953), 126–7; смотрите Mary Laven, Mission to China: Matteo Ricci and the Jesuit Encounter with the East (London: Faber and Faber, 2011), 87, и Anne Gerritsen, The City of Blue and White: Chinese Porcelain and the Early Modern World (Cambridge: Cambridge University Press, 2020), глава 10. Дамиан указан в качестве одного из камер-пажей (Moços da Camara) в 1519 ‘Pagamento de Moradias e Soldos’, ANTT PT/TT/CRC/N/2/139, fol. 37r, где писец явно начал имя его брата «Fr[uctoes]», но зачеркнул его.

<p>28</p>

CM IV, sig. C7v—D1v; Дамиан относит это событие к 1516 году, но на самом деле оно произошло в 1515 году. О нем также сообщается в книге Giovanni Jacopo de Penni, Forma, natura e costumi dello rinoceronte (Rome: Stephano Guiliretti, 1515), которая сохранилась в единственном экземпляре в коллекции Фернандо Колумба (Biblioteca Colombina 6-3-29(29)). Lisboa em 1514, 118. Близкий к современности аналог смотрите в труде Кристована да Косты «Трактат о слоне и его свойствах», содержащемся в Christóvão da Costa, Tractado de las drogas, y medicinas de las Indias Orientales (Burgos: Martin de Victoria, 1578), 411–48, и в работе Ines G. Županov, ‘Drugs, health, bodies and souls in the tropics: Medical experiments in sixteenth-century Portuguese India’, Indian Economic and Social History Review, 39/1 (2002), 1–45.

<p>29</p>

На самом деле портрет не был посмертным. Носорог погиб в начале 1516 года во время плавания в Рим (король решил подарить зверя папе Льву X), а Дюрер создал свою гравюру еще в 1515 году, причем исключительно по чужим описаниям, из-за чего изображение не вполне соответствует настоящим носорогам. (Прим. пер.)