– Добрый вечер, но я ждал не вас, – голос хозяина звучит концентратом претенциозности, а под усами ни намека на ту «картинную» полуулыбку. – Кто эти люди, Элишка?
Камеристка набирает в грудь воздуха.
– Господа цеховики, вашество, – выпаливает она на выдохе.
– Я знаю всех и каждого в Белом братстве. А их не знаю.
– Это другой цех, цех Хрема, вашество.
– Кого? Ладно, разберемся, – Миртски щурится. – Иди-ка ты в зеркале посмотрись, на кого похожа. А поговорим с тобой ночью.
Элишка, ничего не говоря, стрелой вылетает из кабинета. И только перед тем, как захлопнуть дверь с другой стороны, мельком кивает мне. Миртски же плюет на средний палец и начинает перелистывать одну из учетных тетрадей. А их на столе палисандрового дерева целая стопка.
– Хрем, Хрем, Хрем… – надиктовывает он, пока не доходит до какой-то исписанной страницы. – Ага, вот. Зона вашей компетенции, я погляжу, распространяется только на Прибехровье. Ха, немудрено такое, когда в цеху три калеки, две чумы.
– Да уж, приходится вылезать из своей помойки, когда Белое братство не справляется, – в длинном списке моих недостатков нет сдержанности.
– Не переживайте, в свою помойку вы вернетесь уже очень скоро, – презрительно заверяет хозяин. Он вынимает из ящика стола тонкую папку и кидает на сукно. – Ума не приложу, чем так занят Кибельпотт… Но Братство уже провело осмотр моей супруги, так что вам осталось только подписать бумаги и забрать ее в соответствующее учреждение. Кто из вас врач?
Строжка, поправив очки, без лишних слов принимается за чтение. Я, заглядывая ему через плечо, вижу на листе крупное заглавие: «Признание угрозы одержимости». И чуть пониже приписочка: «пациент – графиня Катаржина Клаугет».
– Ого, – присвистываю, – да ты никак граф. Только в фамилии у твоей жены опечатка – во всех буквах. Или «Миртски» – это псевдоним?
– Там нет опечатки, – цедит хозяин сквозь зубы. – Хотя вряд ли вам, простолюдинам, известно понятие морганатического брака.
– Какого брака? Маргаритического?
– Господарь Миртски говорит о мезальянсе, братец Бруг, – бурчит дед себе под нос, не отрываясь от чтения.
– Если менять одно непонятное слово на другое, ни черта понятнее не становится, – скрещиваю руки на груди.
– Это неравный брак, значит, – Строжка доходит до последней страницы в папке. – То бишь, женившись на графине, господарь не стал графом. Проще сказать, кхем, что господарь Томаш Миртски – тоже простолюдин, как и мы, братец Бруг.
Мне трудно разобрать, когда старик шутит, а когда нет – фактура у него такая. Но в том, что Строжка надавил заносчивому сукину сыну на болючий прыщ, я уверен на все сто.
Я прыскаю в бороду:
– Да не может быть! У простолюдинов СКАЧАТЬ