Спасённому рая не будет. Книга первая. Остров. Юрий Теплов

Чтение книги онлайн.

      – У нее останется. Не знаю, что с ним делать.

      – Ничего. Собьет оскомину и будет в норме.

      После кофе она неуверенно поинтересовалась:

      – Ночевать в кабинете будешь?

      – В кабинете.

      – Я поменяла там белье, – и в который уже раз вопрошающе глянула на него.

      Алексей не стал копошиться в ее мыслях, не хотелось напрягаться. Удалившись в свою каморку, достал мобильник и позвонил Рязанцеву. Однако никто не ответил. Через полчаса снова позвонил и опять безрезультатно. Лишь близко к полуночи трубку сняла Валентина, его жена.

      – Загуляли? – спросил Алексей.

      – Ой, да какая гулянка! Валерка лежит в госпитале, в неврологии. Я только от него.

      – Что случилось?

      – Какая-то сволочь по голове железякой ударила.

      – Как он сейчас?

      – Сказали, недели через две выпишут.

      – Когда это случилось?

      – Неделя уже. Он как раз зарплату получил и после работы к вам собирался. Забрали деньги, портфель и диктофон.

      – Что же ты, Валя, сразу не позвонила?

      Она замялась. Затем ответила с запинкой:

      – Боюсь я вас.

      – С каких это пор?

      – Я же видела, как гроб опускали.

      – Так в гробу-то не я был!

      На том конце снова возникла пауза, прервавшаяся смущенным бормотанием:

      – Как знать…

      Положив трубку, Алексей почувствовал себя виноватым: с другом беда, а он даже не удосужился позвонить. А прежде созванивались, чуть ли не каждый день и общались, и к Павлику захаживали. Недалеко от редакции был скверик, в котором стоял гипсовый памятник пионеру Павлику Морозову. Возле памятника чугунная скамейка. Удобное, скрытое от посторонних глаз место, где газетчики причащались портвейном или пивом после трудов праведных. Давно уже не захаживал Алексей к Павлику. Никуда не деться – непредсказуемая жизнь плетет новые паутины и рвет прежние нити.

      С мыслью навестить завтра Рязанцева, он смежил веки. То ли задремал, то ли уснул. Полусон, наплывший на него, был похож на явь. Будто выползло из глубин сознания забытое и расстелилось перед ним объемной картиной.