– Это всего лишь иллюзия.
– Ты же знаешь, – удивленно сказала Эоэлла. – что, не научившись дарить счастье в созданном видении, невозможно понять, как это делать с настоящими людьми, заслужившими его. К тому же, я слышала, что в Валгалле о тебе отзываются очень хорошо.
– Не нравится мне это. Бесконечные сражения, отрубленные головы. И кровь, кровь, потоки крови.
– Что поделать, раз эти люди таким образом представляли свое счастье при жизни. Высший суд решил, что они заслужили его. «…И каждый достойный после кончины своей на Земле узреет и осязает то, чего в своей юдоли земной был лишен, но на что надеялся и во что верил. И будет так». Разве ты не помнишь?
– Помню, – вздохнула Миниэль. – «Мудрословие», стих сто двадцать седьмой.
– Вот мы и должны делать так, чтобы они ощущали это свое счастье.
– Я представляла наше предназначение по-другому.
– Как бесконечный сад, где неторопливо прогуливаются праведники рядом с ягнятами, кроликами и белоснежными голубями? Не все хотят прогуливаться.
– Вечно ты надо мной смеешься! Хочешь, я покажу, что я по-настоящему бы хотела?
– Конечно!
– И ты никому не расскажешь?
– Нет. «Не разглашай тайны, что поведал тебе чужой, а тем паче близкий». Я всегда помню это.
Миниэль кивнула, перестала теребить руками свое простое голубое платье, закрыла глаза и начала делать руками плавные жесты. И Эоэлла увидела.
В небольшой комнате с высоким потолком стоял юноша. Одежда его была бесформенна и перепачкана краской. В руке он держал кисть. Перед ним на грубом подрамнике стояла картина, при одном взгляде на которую у Эоэллы по спине побежали мурашки. Это был шедевр. Юноша вдруг согнулся в долгом мучительном кашле, зажимая рот левой рукой. Выпрямившись после тяжелого приступа, он взглянул на алые пятна крови, появившиеся на ладони, усмехнулся и снова взялся за кисть. Потом он замер, отшвырнул в сторону мольберт и уставился на картину, как будто не верил своим глазам. Работа была закончена. Юноша схватился за голову руками и замер.
– Так вот чем бы ты хотела заниматься? – тихо спросила Эоэлла. – Чтобы каждый день этот юноша заканчивал свой шедевр и находился на вершине счастья?
– Само творчество есть счастье, а не только тот краткий миг, когда оно завершается успехом.
Эоэлла с интересом посмотрела на подругу.
– Скажи, почему мы можем дарить им счастье лишь здесь, в садах Эдема? – горячо продолжала Миниэль. – Почему только после того, как они закончат свой земной путь? Почему мы не можем делать этого при их жизни?
– Ты хочешь вмешиваться в дела людей? – изумилась Эоэлла.
– Это кто здесь собирается вмешиваться в людские дела? – прозвучал рядом громкий голос.
– Фрейла! Нехорошо подкрадываться и подслушивать!
СКАЧАТЬ