Вернувшись в постель, он прикрыл глаза и замер в удобной позе, отсчитывая про себя секунды: один, два, три…
Считать овец всегда виделось дурной идеей, поэтому он просто терпеливо вел счет времени, надеясь, что собственный монотонный голос в голове поможет отключиться.
Наоми в такие моменты всегда просыпалась – если он долго не мог заснуть, она сонно шевелилась рядом, нехотя открывала глаза и бурчала что-то нехорошее. А потом, невзирая на его просьбы спать дальше, принималась рассказывать какие-то идиотские истории, которые Арен совершенно не помнил – ее хрипловатый низкий голос действовал лучше снотворного, и Игараси засыпал ближе к середине рассказа.
Но Наоми здесь нет. Он научился жить без нее, хотя поначалу было непривычно.
Пусто.
Он тянулся правой рукой, желая нащупать ее во сне и по-хозяйски прижать к себе, иногда продолжал вслух ворчать, когда не мог найти по утрам какую-нибудь мелочь вроде запонок. Наоми всегда чудесным образом знала, где что лежит, и всегда смеялась над ним, укоряя в невнимательности.
Арен не заметил, как с каждым днем она смеялась все меньше и меньше, пока однажды с удивлением не обнаружил, что вместо любимой, ласковой и забавной Наоми одну постель с ним делит настоящая мегера.
Претензии посыпались, как горох, стоило спросить, в чем дело – оказалось, она недовольна всем: и поздним возвращением домой, и частым отсутствием, и даже тем, как он выражает эмоции.
– Я не чувствую твоей любви, – не мигая, она смотрела на него с вызовом. – Это проблема.
– Это все твоя блажь, – снисходительно отозвался Арен. – Как я могу тебя не любить?
Он был готов положить весь мир к ее ногам – как она могла не чувствовать этого?
Но Наоми не чувствовала. Ей было мало. Хотелось большего – поклонения, восхищения, раболепия. Она давила на него, с каждым разом заходя все дальше – безобидные истерики сменились грандиозными скандалами, которые, в свою очередь, превращались в дни молчания.
В такие моменты Арен фактически жил в офисе – дома его ожидал враг. Враг, которого он любил. Только по этой причине Игараси до последнего сдерживал себя – ему не хотелось уничтожать Наоми; он знал – если они схлестнутся всерьез, ей достанется больше.
И с каждым разом сдерживаться становилось все труднее.
Арен перевернулся на другой бок, перестав обманывать себя – так он не уснет. В голове постоянно мелькал образ Наоми: ее темные, слегка прищуренные глаза, черные гладкие волосы, похожие на…
На то перо из ее ящика. Крупное, блестящее. Антрацитовое. Любимый цвет Наоми – черный она обожала, носила даже дома – и, Арен был уверен в этом, в день похищения она тоже была в черном.
Игараси тоже выделял черный из других цветов, но СКАЧАТЬ