Великая смута. Николай Плахотный

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ жандармы всех чинов. Их аргументы стали даже достоянием фольклора. В народных песнях запечатлен бармалейский образ начальника (примаря), которого боялись даже бешеные собаки. Действительно, королевские назначенцы имели власть неограниченную и пользовались оною безотчетно, как заблагорассудится. Как правило, это обретало форму дикого самодурства. Палка, зуботычина, разорительный штраф, холодная камера и взятка, – вот символы румынской административной машины.

      Коренной комратчанин (отец моего друга и соклассника Кости Пеева) бадя (дядя) Костакэ под настроением бывало рассказывал о том, как жилось при румынах. Уличным начальником был у них некто Избындэ – дуролом, солдафон. Он не выносил не только пререканий, но даже рассуждений из уст своих подопечных. Примарь требовал, чтобы жители околотка при встречах отдавали честь. А на любой вопрос отвечали по-армейски: «Так точно!» или «Никак нет!» К рассуждающим, а тем более к спорщикам Избындэ применял меры административного воздействия, вплоть до ареста или крупного денежного штрафа.

      Вот так «по-братски» правили своей провинцией «братья» с правого берега Прута. Продолжалось это до сорок четвертого года включительно. Под сокрушительной мощью советских войск вся эта шушера вместе с гитлеровцами ретировалась на свою сторону. Но, похоже, наследникам примаря Избындэ неймется. В более поздние времена мне приходилось общаться с гражданами Румынии. У многих осталось представление о Молдове как о чем-то среднем: между сказочным Эльдорадо и страной дураков, где цивилизованным господам можно жить не только безбедно, но и от души потешаться (дурачиться) над туземцами.

      А молдаване не так и просты. Старшее поколение не забыло старых обид. Колхозников помоложе беспокоит другое: не возвратятся ли в их край те, кто когда-то присвоили себе лучшие земли? Поговаривают, вроде бы те хозяева сохранили старые документы с королевскими символами, которые по сей день не утратили юридической силы. Тревожатся и горожане. Вызывает отвращение жизнь с ощущением гражданской второсортности.

      Все это разговорчики на обывательском уровне. С высоких трибун об этом помалкивают. А в душе простолюдинов свербит: «Куда же молдаванину податься?» Ответ может дать только всеобщий плебисцит. Однако мнением народа – с кем и как жить? – никто не интересовался ни в 1918 (когда Бесарабию «подарили» Румынии), ни в 1940-м, когда произошла рокировка в обратную сторону. Все решали политики – не одна кучка, так другая. Между тем, уже летом девяностого года в воздухе носилось предчувствие надвигающей беды. И мой собеседник, ученый-юрист Н. Костин сказал на прощанье:

      – Наши политики-невидимки скоро выйдут из подполья. И тогда при свете дня вы узрите многих своих знакомых.

      Через день утром я ехал на работу в свой офис (в Доме профсоюзов) и услышал от уличного торговца газетами о гвоздевом материале свежего номера «Коммерсанта»:

      – Наш Мирча Друк обещает молдаванам Ольстер и Карабах!

СКАЧАТЬ