Эзерин и сам изрядно удивленный тем, насколько легко я освоил предмет, заверил Эйлера в том, что никто и не думал его разыгрывать.
– Виктор долгие годы болел, поэтому совершенно не мог заниматься. Лишь недавно он научился читать и писать. И сделал это значительно быстрее, чем другие дети.
Лео Эйлер с интересом и почтением посмотрел в мою сторону.
– Не могу помыслить, чтобы благородный человек жестоко обманывал несчастного преподавателя. А значит, ваш ребенок – из тех уникумов, что легко опережают в учении не только сверстников, но и взрослых!
Лицо Эзерина могло показаться спокойным, но я успел изучить его и видел, что отец чем-то озабочен.
– Убежден, что ваш вывод не верен, учитель Эйлер, – промолвил он после паузы. – Думаю, Виктор, словно дитя, впитывающее всевозможные знания, всего лишь наверстывает то, что давно известно прочим сверстникам.
– Но… – решился возразить Эйлер.
– Именно так и есть, – не дал ему развить мысль отец. – А еще, полагаю, наиважнейшую роль сыграли блестящие умения наставника. Я весьма признателен за ваше прилежание, благодаря которому вы мастерски подняли уровень знаний Виктора. В знак моего удовлетворения, я стану платить вам вдвое больше оговоренной суммы.
– Но это слишком много, – растерялся учитель.
– Вы, бесспорно, заслужили, – настаивал Эзерин.
Еще во время плавания я пришел к выводу, что родители не слишком богаты. Точнее, вовсе небогаты. Увидев дом, я лишь убедился в этом. Так почему же отец идет на дополнительные расходы? Такое ощущение, будто он хочет отвлечь Эйлера от моих успехов или убедить в том, что они – исключительно заслуга учителя. Странно, обычно родители, наоборот, хвалятся любыми, даже самыми незначительными достижениями детей. Почему же Эзерин опасается, что ко мне будет привлечено внимание? Что он скрывает? И не следует ли мне более осторожно демонстрировать свои навыки?
* * *
Остальным наукам меня обучал Венель Касдор – рыхлый невысокий толстяк с глубокими залысинами в песочного цвета волосах. С ним никаких проблем не возникло. Хотя история и география давались мне довольно легко, благодаря вновь проявившемуся эффекту узнавания, я задерживался на разных фактах, стремясь лучше изучить мир.
Со словесностью дела шли средне. Мне пришлось зазубрить некоторые правила. Кроме того, учитель Касдор тяжко вздыхал и страдальчески закатывал глаза, видя мой почерк.
– Он прилежный и способный мальчик, саэр Ардисс, – докладывал он отцу, отирая лоб полосатым платком. – Но чистописание – не его стихия.
Эзерин, подняв брови, разглядывал мои СКАЧАТЬ