С гитарой по жизни. Николай Таратухин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ вспоминаю, не было. Покупали до ближайшей станции недорогой билет, чтобы попасть в вагон, а далее следовали «зайцами». Нас, естественно, в пути несколько раз вылавливали и высаживали. Последний отрезок пути нам нужно было проследовать до города Льгова Курской области. На вокзале, не помню какой станции, мать стала спрашивать у железнодорожников: «Как попасть в поезд, идущий на Льгов»? Скорее всего, ее не поняли и указали на поезд, идущий на Львов. Сердобольные проводницы успели затолкать нас в вагон уже отходившего этого поезда и мы поехали. Никто у нас билетов не спрашивал, никаких контролеров в пути не встретилось. Ехали около двух суток. В пути нас проводницы подкармливали продуктами из своих небогатых рационов. Мать, разморенная теплом вагона, ехала в полудреме с ребенком на руках и только на вторые сутки поняла, что едем не туда. Но махнув рукой сказала: «Будь, что будет».

      Вышли на вокзале во Львове и пошли в зал ожидания поездов. Не знаю, сколько ночей мы там провели. Милиционеры проверяли у матери документы, но из вокзала не удаляли, как других бездомных. Видимо, чувство сострадания брало верх над «буквой Закона». Мать стирала детские вещи в туалете и сушила их на батареях отопления. Некоторое не очень продолжительное время нам удалось ночевать в комнате матери и ребенка. А с наступлением каждого утра мы всегда шли на рынок и там побирались. Хотя, слово «побирались» будет не совсем точным. Точнее можно сказать – работали, а это совсем не то, что тупо просить милостыню. Как это происходило? Львов – это европейский город и рынки там отличались от большинства российских своей чистотой и ухоженностью. В большинстве они были крытыми. Мы приходили на рынок, мать усаживала среднего Владимира на подстилку, давала ему на руки двухлетнего Ивана, а сама вместе со мной становилась рядом и мы начинали петь.

      Мать отличалась феноменальной памятью, в ее репертуаре было множество украинских, русских и даже татарских песен, не говоря уже о песнях о войне. Начинали, как всегда, с песни из западноукраинского фольклора:

      «Дай же, дивчина, руку на прощаня: можэ останний вжэ раз. Пришла хвылына – час идты до бою – мусю сполняты приказ…". Народ из любопытства останавливался, вокруг нас собиралась толпа. А мы продолжали: «Йихав козак за Дунай, казав дывчино прощай…». Наши голоса с матерью сливались в один, но пели мы не в унисон – я ей, как она меня учила, «вторил» (скорее всего в терцию). Особенно мне это удавалось в песне «Ой, на гори та жницы жнуть, а по пид горою, яром – долыною козакы йдуть…». Но в грустных украинских песнях мать переходила на сольное исполнение. У нее был высокий, сильный и очень красивого тембра голос. Скорее всего, это было сопрано, как я сейчас думаю. Вместе с моим детским альтом это, наверное, вызывало восхищение у слушателей.

      Но когда она пела сама, лично у меня, как говорится, «пробегали мурашки» по коже: «Ой, нэ свыты, мисяченько, нэ свыты ни ко-о-о-о -му…". Её голос главенствовал СКАЧАТЬ