Я мог бы остаться здесь навсегда. Ханна Гальперин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ встретиться в винном баре возле Капитолия. Когда я пришла, Питер уже сидел за высоким столиком в углу. На нем была темно-синяя толстовка с вырезом, та же, что на фото в Тиндере.

      Глаза у Питера оказались невероятно грустные, но улыбка буквально преображала лицо. Я села, и мы сразу же принялись болтать о городах, где прошло наше детство, о том, насколько жизнь Среднего Запада отличается от жизни на побережье. Он родился в Лос-Анджелесе, а на бакалавра учился в Беркли. Пожаловался мне:

      – Я как-то не готов оказался к такому холоду. В первую зиму все пытался ходить в ветровке и кроссовках.

      Потом мы заговорили об учебе. Питер рассказал о теме своей диссертации, мы обсудили, как складываются отношения ребят в наших группах. Вроде и не пустой треп, но личных тем мы не затрагивали. Питер оказался из тех, кого на первом свидании не раскусишь; чтобы узнать такого человека как следует, нужно время.

      В какой-то момент я вышла в туалет и посмотрела на себя в зеркало. До чего же нескладная! Высокая – настоящая дылда. Губы сухие и шелушатся. Черты асимметричные, кожа жирная – лицо вообще какое-то неприятное. Я провела ладонями по животу и постаралась его втянуть.

      Вспомнив, как Чарли сказал, что я похожа на Леди Гагу, я поскорее отвернулась от зеркала, чтобы не залипать долго на своем унылом отражении.

      – О чем ты пишешь? – спросил Питер, когда я вернулась.

      – Чаще всего пишу рассказы о дочерях, потерявших матерей. Пыталась пару раз выбрать другую тему, но в итоге все равно все сводилось к одному.

      Он посмотрел на меня с интересом.

      – Я бы с удовольствием прочел. У меня несколько месяцев назад умерла мама.

      Я отставила бокал с вином. Вряд ли Питер нарочно это сказал, но я вдруг взглянула на него иначе. Грустные глаза, толстовка, редкие улыбки. Попыталась представить себе, что за чувства бурлят у него внутри, и не смогла.

      – Мои соболезнования.

      – Все нормально, спасибо. Очень быстро все произошло. В смысле, она заболела и вот…

      Я молча кивнула, ожидая продолжения.

      – Мы все чувствовали себя абсолютно беспомощными. Особенно папа.

      – Могу представить. А сейчас они как? Папа и остальные?

      – Стараются держаться, каждый по-своему. У одних получается лучше, у других хуже.

      – Понятно.

      – Мама была белая, еврейка, а отец чернокожий. Оказалось, у их родственников абсолютно разные представления о подобающих похоронах. В общем, всем пришлось непросто.

      – Так ты еврей?

      – Ага. Ты тоже?

      Я кивнула.

      – Я так и думал.

      – Правда?

      – Ну да, просто твое имя и…

      – Лицо?

      – В общем, ты больше похожа на еврейку, чем я, – улыбнулся он.

      Я пожала плечами.

      – Сочувствую насчет мамы.

      Больше Питер о себе не рассказывал, и я чувствовала, что расспрашивать не стоит.

СКАЧАТЬ