Исаев-Штирлиц. Книга 1. Бриллианты для диктатуры пролетариата. Юлиан Семенов

Чтение книги онлайн.

      – А раньше о чем думали? – спросил доктор. – Когда начинали все это?

      – Вы пьяный о чем думаете?

      – Я уж, милейший, забыл, когда пьяным был…

      – А я пьяный – дурной. За девицу черт знает что могу натворить. Меня, когда пьян, кураж разбирает. Наутро совещусь в зеркало смотреть – плюнул бы в рожу-то, а хмельной сам себе так нравлюсь, сильный я тогда, весь в презрении, а девицам это очень загадочно.

      – Вы как в смысле секса?

      – Секс – это половой акт?

      – Почти, – доктор не смог сдержать улыбки.

      – Могу, только если пьяный. Когда трезвый, я с девицами цепенею и слова не могу сказать, не то что секс.

      – В роду у вас больных падучей не было?

      – Не псих я, доктор, не псих… Я все отчетливо понимаю, что вокруг происходит, где сижу и что мне грозит…

      Доктор выписал новую порцию успокаивающих средств, хотя в беседе с начальником тюрьмы высказал предположение, что арестованный вполне вменяем.

      Той же ночью Белов написал письмо Дзержинскому с просьбой вызвать его на допрос. Когда ему в допросе отказали, он объявил голодовку. От молодого парня этого не ожидали. В тюрьму приехал председатель МЧК Мессинг.

      – Какие у вас претензии? – спросил он Белова. – Почему голодовка?

      – Потому что меня не допрашивают.

      – Вы не в том состоянии, чтобы вас допрашивать.

      – Мне каждый день в неведении – как смерть… Я на себя руки наложу!

      – В отношении наложить на себя руки – мы этого постараемся не допустить. – Мессинг полуобернулся к начальнику тюрьмы и попросил: – Если будет замечен в подобного рода фокусах, посадите в карцер.

      – Ясно, товарищ Мессинг.

      – Что еще имеете заявить, Белов?

      – А вы мне что имеете заявить?

      – Не паясничайте!

      – Я не паясничаю. Каждый человек имеет свою манеру обращения… Я хочу знать, что меня ждет, если я принесу покаяние?

      – Чистосердечное покаяние приносят, когда человек без этого не может, если он себя хочет очистить… А если он торгуется – «вы мне за покаяние булку», – тут у нас разговора не будет…

      – Я не булку прошу, а жизнь…

      – Пока ставите условия – разговора у нас не получится. И с голодовкой – прекратите, несерьезно это. Потерпите дня два, а потом заскулите. Не выдержать вам – кишка тонка, да и за ваши принципы не голодают…

      – Почему вы так жестоко со мной говорите?

      – Скажите спасибо, что я с вами говорю, Белов. Мне очень хочется вас расстрелять – прямо здесь, не сходя с места… Ладно, ладно! Москва слезам не верит!.. На те драгоценности, которые у вас отобрали, можно завод накормить!

      – Но мне же двадцать лет! Двадцать всего! – закричал Белов и начал хрустко ломать пальцы. – Я жить хочу! Мне надобно жить – я ведь молодой, глупый!

СКАЧАТЬ