– Думал, как раз об этом. Жду одобрения документом. По идее, – он погладил сферу Когитатора, поправив фуражку. – Это мой крайний рейс на Митридат. Если все удачно сложится, то оттуда, на лайнере в академию на Марс.
– Вот незадача. – сказал Коля.
– Тот самый «Упс» – кивнул тяжело Пылаев. – только оттуда, откуда не ждали. Артем, а можно вопрос?
– Да, давай.
– Вы с Лилей были близки, так весь?
– Когда-то, да. Но уже давно нет. Только коллеги. Как ты понял?
– Это видно. Перелет всегда стресс. Люди стараются держаться ближе друг к другу. К тем, кого хорошо знают, любят.
Нейрогель вокруг лица Коли вспыхнул ярким насыщенным синим светом.
С чего он это взял мне было неясно. С начала полета мы с Лилей и словом не перекинулись. Предпочитая не замечать друг друга. Пылаев хотел было что-то добавить, но продолжать. Спичка тяжело заухал. Задрожал всем корпусом, сопротивляясь неведомой силе. Вспыхнули многочисленные индикаторы вокруг, так что в рубке стало светло. Что-то защебетал сам с собой Когитаторв.
Это продолжалось несколько секунд, а показалось будто часы. Затем все стихло, и кабина вновь погрузилась в темноту. Пылаев за все это время даже не шелохнулся.
– Ты говоришь, вы дежурите во время полета. – оживился Коля – А что входит в дежурство? Точнее, входит ли осмотр капсул пассажиров?
– Я не могу это обсуждать. Мы уже известили службы Митридата о происшествии.
– Так же, как и мы не можем быть тут. – сказал Коля, показывая на пиво. – Однако, мы тут сидим и дружески беседуем…
Пылаев помялся. Посмотрел на свою фуражку.
–Входит, конечно же.
Повисла пауза.
– И!? – одновременно сказали мы.
– Всё было в порядке. Все капсулы были загружены и работали штатно. В том числе и её. Пятые и десятые сутки мои. Пятнадцатые и двадцатые сутки – Вадима. Тридцатые мои. Тридцать пятые – Вадима.
– А ты когда проснулся? – спросил меня Коля.
– Дай подумать. Мне кажется, я не спал на седьмые и восьмые. Но я не проверял капсулы. По-моему, все было закрыто. Потом проснулся на семнадцатые и больше не спал. Через пару дней нашел её.
– На девятнадцатые получается. – сказал Коля.
– Вадим не просыпался на двадцатые. – вспомнил я.
Мы молча переглянулись. Каждые обдумывал что сказать. Но никто не решался озвучить свои мысли первым.
Получается, окно её гибели стало довольно точным, между пятнадцатыми сутками и семнадцатыми. Если Вадим просыпался. Осталось понять, почему он не заступил снова на дежурство. Колкая тревога вновь проснулась в груди.
– Вадим и на пятнадцатые не заступал на дежурство. – разрушил все Пылаев. – Как и я на десятые. А сразу пошел спать.
Мы изумленно уставились на него. Юра равнодушно развел руки в стороны.
– Ребят, это стандартный СКАЧАТЬ