Пирог с крапивой и золой. Настой из памяти и веры. Марк Коэн

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ что, умерла? – Руки тут же взлетают к лицу, и я зажимаю себе рот.

      Что я несу, такого быть не может! Кто угодно мог умереть, но только не Дана! Такие, как она, пляшут на могилах таких, как я.

      Все эти дикие, грешные мысли остаются запертыми внутри, а наружу вырывается только:

      – Боже! О боже!

      Дергаю себя за волосы, щиплю за щеки до боли, но реальность остается собой: наставница рыдает и выглядит при этом какой‑то совсем хрупкой и маленькой, пан Лозинский смотрит на нас обеих с раздражением и будто бы презрением.

      Перед глазами поползла, шелестя кирпичной чешуей, пылающая комната.

      – Мне стоило взять нашатырь, – замечает доктор.

      – Нет! – Упоминание нашатыря подействовало не хуже его самого. – Нет! Пан доктор. – Горло сжалось, я едва выдавливаю слова. – Скажите, это я?.. Это – из-за того, что я? Я… убила?

      Виктор Лозинский только разочарованно прищелкивает языком:

      – Если только вы просочились сквозь щель под дверью, выбрались в лес и…

      Дана улыбается из-за его плеча бескровными губами. На ней пышный венок из молодой крапивы, на лице пляшут отблески холодного костра, а волосы змеятся по всему полу, медленно подползая к моим ступням.

      – Всего семнадцать, – вновь заходится пани Зузак. – Заря жизни!

      – Нам пора. – Доктор нетерпеливо дергает подбородком. – Вас ждут в кабинете директора. Вас, пани Зузак, я провожу только до ближайшей кушетки. Вам нужен покой.

      Разум разрывается на части. Ноги переступают сами, будто я немецкая шагающая кукла с заводом, но глаза почти не видят. Только бьют по перепонкам набат кровотока и оглушающая тишина, царящая в пансионе.

      Мне видится… разное.

      То, как меня в наручниках увозят на полицейской машине. То моя мать, рыдающая в ногах какого‑то важного чиновника. Ее платье задралось выше всяких пределов. Родители Даны швыряют в меня камни, и мои кости дробятся легко, как ореховая скорлупа.

      Вижу горящий остов пансиона и почему‑то первогодку Сару в одном из окон. Почему все горит?

      Лица пансионерок проплывают где‑то на периферии зрения, как нераскрашенные маски. Все молча смотрят. Что они видят? Мне одновременно любопытно и в то же время совершенно наплевать.

      А еще мне видится папка с вырезками. Раскрытые двери все закрываются передо мной, одна за другой. Пока я не остаюсь одна напротив черной двери с узором из ладоней, месяца и листьев крапивы. Это наш узор, наш знак. Это дверь, за которую ушла Кася. За ней же притаилась и Данутина смерть. Кто знает, может, там она ждет и меня?

      До столкновения с реальностью остались только один пролет и двадцать шагов.

      Почему все так? Кася, Юлия, Дана. Наши судьбы связаны, и чем сильнее я вырываюсь, тем туже затягиваются силки. Что же будет с нами всеми?

      Будущее так страшно, страшнее смерти.

      Мысли мечутся, образы перекрикивают друг друга, СКАЧАТЬ