Дневники: 1931–1935. Вирджиния Вулф

Чтение книги онлайн.

      В этот последний вечер [в Родмелле] я пришла в кабинет, чтобы навести порядок в бумагах. Все в нежных сумерках; на краю сада горят желтые георгины Л. Ясным осенним днем я побывала в Эшеме, на нашей дорожке, по которой мы гуляли в ночь нашей свадьбы. Помню, как гордилась своим новым почтовым ящиком! Но все кончено, я имею в виду лето, и я сожалею об этом, хочу остаться и успокаивать свой разум (тут пришло маленькое жалкое письмецо) елизаветинскими поэтами. Вместо этого мы завтра уезжаем, и разве ускоренное сердцебиение не свидетельствует о том, что напряжение, связанное с «Волнами», друзьями, рецензентами, продажами и т.д., натягивает во мне струну, на которой многие люди будут легкомысленно бренчать этой зимой. Ничего не поделаешь: так всегда бывает после выхода книги.

      Она выйдет уже через неделю. Но я не чувствую себя такой беззащитной, как обычно, ведь я уже получила три отзыва и едва ли меня удивят разнообразием похвал и порицаний. Я должна определиться с планами на осень и линией поведения; заняться спокойной работой и не переутомлять себя встречами с людьми.

      Но сейчас я твержу, что лето закончилось – мокрое, изнурительное, часто испорченное головной болью, – таким был август. Сентябрь лучше. Как же я была счастлива, когда писала о Донне здесь, наверху; когда десятки раз гуляла в одиночестве; и в какую ярость пришла в тот день, когда обнаружила на холме это уродливое строение, которое назвала «ужасом Хэнкока», а потом мы много-много раз играли в буль, и случился великий финансовый кризис, а потом поездка к Дотти и Исдейлам, да еще грандиозный калейдоскоп разговоров, который я пережила молча, то есть не присоединяясь и не ища удовольствия от бесед, в конце прошлой недели. В гостиной стоят корзины, полные яблок, и их все больше, а я должна всерьез заняться уничтожением и приведением в порядок своих бумаг за два месяца.