Обыкновенная жизнь. Роман. Александра Китляйн

Чтение книги онлайн.

      Никита, закусывая прошлогодним кислым огурцом, аж вздрагивает. Нынешние не подоспели.

      Приостанавливает речь, расправляет плечи, голову поднимает высоко, лукаво прищуривается:

      – Дай прожую. А то, пока я балаболю, всё подберёте.

      Однако почти сразу и продолжает неторопливо, с интригующими остановками почти за каждым словом:

      – Иду я, а мой хомут, что на конюшню сдал, мне навстречу, ободранный, как липка.

      Мужики слушают с заинтересованным терпением.

      – Я – ему: «Ну, как жизнь?» – «Хорошая! – говорит, – Лучше, чем у тех, которые ещё до колхоза служить начинали». – «Да по твоему внешнему виду не скажешь». – «Зато в раю раньше срока окажуся».

      Никита приостанавливает речь и делает заключение:

      – Вот какой мудрый стал мой хомут!

      Мужички смекнули, в чём мудрость хомута, всё равно посмеялись:

      – Авось, как-нибудь всё наладится. Наше дело тягловое.

      Развеселив компанию и перекусив, Никита направляется в кузню с поручением.

      глава 14. Кузня

      Странные предчувствия овладели душой Калачёва, пока он шёл от полевого стана до кузни, приземистой старой, распластавшейся у дороги избы на выезде из Черемшанки. На её крыше растёт лебеда да полынь, а труба угадывается по вырывающимся клубам дыма, а иногда огня.

      Кузня осталась от её в одиночестве умершего, старого хозяина, не работала много лет, но – цела. Крестьяне надеялись, что когда-то она пригодится. Однажды подростки сорвали замок и залезли внутрь. Но стоило кому-то заметить это, как сразу же собрались мужики. Пацанов всей деревней воспитывали, пока те не дали обещание не подходить к объекту на пушечный выстрел. Так и дожила кузня при советах до этих времён. И вот председатель привёз в село крепкого на вид цыгана-кузнеца, человека, каких по внешности в деревне и не бывало. Сильный, а худой, руки что клешни, ходит легко, упруго, скоро, туго затянув голову платком, как привык работать, спасая кудрявую шевелюру от огня. Ликом тёмный. Когда молчит, глаза, как чёрные угли, выражают независимость, а, заговори с ним – доброе внимание. Он приехал с русской женой, маленькой дочкой и сыном-младенцем Тимохой.

      Кузнец ковал и постукивал молотом по шкворню, зажатому клещами.

      – Да у тебя тут колокольный звон стоит.

      – Да. Только отсюда звон и доносится в деревню. Не пойму я вас, русских, взяли церкви разорили. Мне, крещёному цыгану, теперь и помолиться негде.

      – Давай сперва поздороваемся, – протянул руку Никита, – Будь здрав! Церкви, как таковой, у нас и не бывало. В соседнее село ходили. Да. Не сами мы разорили. А как зовут-то тебя, крещёный цыган? Сдаётся мне, что грамотный?

      – Здравствуйте! Зовут Яковом! Есть чуток. У отца кузнечному делу учился – это главная моя грамота. Она меня кормит, Никита Лукич.

      – А отец, СКАЧАТЬ