Повесть о чтении. Инна Николаевна Калабухова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ что жизнь без ежедневного чтения была для нас обеих смерти подобна? (Слегка сгущаю краски.)

      Вот именно там мы купили «Пимокаты с Алтайских» и прочли, сначала чередуясь с бабушкой. Но через какое-то время, все ещё в тридцатые, довоенные годы, я её упоённо перечитывала, про себя, для себя. Что уж так меня увлекло в истории первых пионерских организаций в Барнауле? Лёгкий, ясный язык повести? Искреннее волнение автора? Или моя собственная абсолютная совковость, эта беззаветная преданность всем идеологическим штампам, по которой я в четыре года без запинки перечисляла фамилии всех летчиков, спасавших челюскинцев, в пять, сидя на горшке, сочиняла под траурную музыку из репродуктора стихи: «Прощай, Серго, прощай, Серго Орджоникидзе!», в семь – писала героическую балладу:

      Просыпалось солнце рано,

      Умывалось в речке.

      Шли на водопой бараны,

      А за ними овечки.

      Вместе с солнцем бойцы подымались,

      Подымались, в поход собирались!

      Ой, вы кони удалые, домчитесь до речки,

      А там и переправимся, не дадим осечки.

      Слышен топот конский

      По степи каленой…

      Ты прощай, боец-товарищ,

      В бою закалённый!

      (Ну, как? Узнаете влияние Лебедева-Кумача?)

      Зато в восемь я уже от слов перешла к делу, ловила и чуть не поймала шпиона. Это уже под влиянием рассказов о пограничнике Карацупе и его храброй собаке Индусе (потом из соображений толерантности превратившейся в Ингуса) и рассказа «Слепой гость», который читали по радио.

      Но вернемся к повести «Пимокатам с Алтайских», так мне полюбившейся. Она пропала с большинством моих книг во время войны. Но я её всегда помнила. И горько сожалела, что не знаю фамилии автора, чтобы спросить в библиотеке, взять, перечитать. (О библиографических отделах я узнала много позже.) Но в восьмидесятые годы, когда я и о пионерах, и даже о Барнауле, в котором побывала в «оттепель», давно забыла, книгу переиздали, я её купила. И подарила внукам, которым уже никакого пионерства не досталось. И читать они её не стали. Зато я узнала, что написала об алтайских пионерах не больше не меньше, как героическая Ольга Берггольц. Вот откуда так присущая ей и так завораживающая меня искренность, взволнованность.

      А ещё купили мы с бабушкой в букинистическом такую же небольшую, квадратную, как «Пимокаты», книжечку «Маленькие товарищи». Если Берггольц дала своей повести название, скрывающее, маскирующее ее идеологический настрой, то «Маленькие товарищи» получили от издательства ещё и алый переплет. Чтоб читатель не сомневался – речь не о каких-то товарищеских посиделках, а о настоящей революционной дружбе. Это действительно оказалась история подпольной юношеской дореволюционной организации. Впечатление осталось умеренное. Впрочем, тогда я вбирала, впитывала абсолютно всё. СКАЧАТЬ