Свобода сердца. Марина Хасамбиевна Межидова

Чтение книги онлайн.

      с голодного края, взращённые вечной жаждой,

      не ведая большего встретил тебя однажды

      привыкшие боем свое получать и мечом

      твой ласковый взор стал навеки моим палачом

      я все позабыл: и голод, и веру в силу

      с тобою не быть страшнее, чем рыть могилу

      не слушая сердце, отдаться жажде готовый,

      я шел, чтобы красть, тебе шел навстречу бедовый

      меж нами дорога длинная – пыль и грязь,

      к горам повернул, изувечить тебя боясь

      я сердцу родному не был больше владыкой,

      в нем кто-то не жил, но княжною явился великой

      мне корни деревьев темницей стали,

      узнав о тебе, как врага проклинали

      я им не перечил, не клял, не просил

      был чувством снедавшим меня обессилен

      укрытый лишь тенью листвы, эхом гор

      я издали слышал, как лают десятки свор

      они меня чуяли, делили в награду плоть

      желали сожрать меня, не взирая на гарь и копоть;

      я злился на день, что светил, когда тебя встретил,

      я ночи ушедшие рвал, отпуская на ветер,

      но небо на злобу мою только пальцем грозило

      во тьме тучей жадной темницу мою оросило

      совсем потерявшись в памяти, имя забыв

      я помнил тебя, точно птица, что в небо взмыв,

      полетом дурманящим и лаской ветров согретой

      жил без тебя, как распутная девка,

      не привыкшая быть одетой

      я тоской и разлукой лишь крепче себя прижал

      кандалы мои – лик твой

      и голос твой – мой кинжал

      меня охраняла ночь, стерегла луна,

      лишь чтобы тропою своей ты по добру дошла

      я плачь свой в груди запрятал, к отцу остыл

      у матери только в молитве прощенья просил

      закрытые веки остались в тени горы,

      могилы врагов твоих были еще пусты,

      но тень моя ходит, она до сих пор жива,

      умытая жаждой, плывет по реке одна

      она забирает, хватая за ноги, пришедших с бедой,

      пока ты не ведая, молча идешь за водой

      весна обойдет стороной мою бедную душу,

      себя погубил сам, в другой раз не струшу

      в тени, где покоюсь, диких ягод семье нарви,

      я в них оставляю немного своей любви.