Огни на дорогах четырех частей света. Елена Рубисова

Чтение книги онлайн.

      Опалово-желтая завеса тумана или, может быть, водопад? Какие-то тени играют на его колеблющемся, полупрозрачном экране, сквозь который прорываются иногда вспышки желтого света и просвечивает что-то голубое. Тени принимают смутные очертания лиц, слагаются в фигуры. Вот профиль старца с длинной струящейся бородой и горбатым носом. С уступов его высокого лба, обрамленного складками египетского головного убора, рыжими лохмами низвергается водопад. С ним рядом – мерещится в тумане – другой старец, белый как лунь. Он наклоняется вперед, смотрит вниз. И, совсем вверху, туманная рука: раскрытая ладонь, длинные серебристые пальцы…

      Но все это – водопад и призраки – только фон. Все напряжение, вся жизнь, весь смысл картины сосредоточены в одной точке: нестерпимо яркий белый блик света в широко открытом, блестящем глазу собаки. Маленькая серая ее голова в профиль закинута вверх, ухо конвульсивно прижато к темени, челюсти стиснуты. Собака глядит вверх, и это к ней наклоняется из тумана призрачный старец; это над ней раскрылась таинственная ладонь руки.

      Там, вверху, совершается что-то, там – тайна и власть. Не понимая, но зная это – тончайшим чутьем животного, собака завороженно смотрит вверх.

      Тела собаки не видно, оно скрыто – срезано у самой шеи – выпуклостью холма.

      Какой странный холм! Желтый, пухло-туманный, похожий на спину толстого тюленя (а ведь Гойя любил острые скалы, причудливо изломанные линии гор). Вероятно, это потому, что сзади такой туман. Туманный водопад занимает почти девять десятых этой большой, вытянутой в вышину, как высокая узкая дверь, картины; холм внизу, за которым скрыто тело животного, незначительная его часть.

      Как странно светится глаз собаки! В нем точно отблеск нездешнего света. Такой свет, интенсивно-белый, чуть голубоватый, я видела еще в детстве в глазу человека, глядевшего в телескоп на кольца Сатурна. Луч от далекой планеты через трубу телескопа падал прямо в глаз человека, и свет этот был совсем особенный, непохожий ни на какой другой.

      Что хотел сказать этой картиной Гойя? Что переживал он, когда писал эту картину?

      Быть может, где-то в горах, у водопада, художник вдруг особенно остро, как толчок в сердце, ощутил громадность и тайну сил природы. С грохотом, неудержимо, низвергался со скалистых высот водопад. Неудержимо, как тайфун, как морской прилив, «девятый вал»…

      Интересно, как назвал Гойя эту картину? В зале темно, с трудом разбираю слова испанской надписи на деревянной дощечке под картиной. Читаю (или мне кажется, что читаю): «Перро, энтрадо эн арена» («Собака, вышедшая на арену»).

      Как неожиданно! Значит, это совсем не то, что мне казалось. Я не так поняла художника. Это – более человеческое. Это – «социальная тема».

      На пустую арену, где, быть может, только что отшумела кровавая «коррида» (бой быков), выходит собака и что-то «видит», шестым чувством животного – чутьем – чует бешенство обреченных зверей, страдание лошадей, которым СКАЧАТЬ