Она расширенными испуганными глазами посмотрела в свирепое лицо мужа.
– Нет! – вдруг отчаянно прошептала она. – Я никуда не поеду с тобой!
– Ты что, рехнулась?! – рявкнул он грубо.
Страх и отчаяние придали ей решимости.
–Я остаюсь! – повторила она непослушными губами.
Гаврюшкин побагровел.
– Если ты не вернешься со мной сейчас, ты никогда больше не увидишь сына!
– Как ты смеешь?! Это мой сын!
– Нет! – Гаврюшкин в бешенстве топнул ногой. – Это мой сын! Я не отдам его тебе!
– Послушай, – подал голос Норов. – Сходи-ка на кухню, выпей воды из холодильника, остынь и перестань нести чушь! Давай поговорим как разумные люди…
В нем самом дрожал каждый нерв. Гаврюшкин сверкнул на него черными, ненавидящими глазами.
– Засунь язык в жопу! Кто ты вообще такой?! Любовничек, нах! Пенсионер! Я тебя размажу в прямом и переносном смысле, понял?! Я спрячу Льва так, что никто не найдет! Да никто и искать не станет; любой суд в Саратове сделает, как я скажу! Это мой город – Саратов! Я там решаю! И в Москве все решу! Потому что я в России – человек! А ты – х..та полная, пое…ь! Ты все прое-ал! Я давно слежу за тобой, я все про тебя знаю! Как ты живешь, что делаешь. А вот ты про меня ничего не знаешь! И про нее – тоже! – он ткнул пальцем в Анну. – И про Россию ничего не знаешь! Ты в ней – г.вно!
– Не смей так говорить! – воскликнула Анна.
– Молчи! Я – твой муж! Я заместитель главы города, меня в Кремле знают! Мне сам Президент грамоту подписывал! А этот старый урод все про..рал! У него – ни бабок, ни друзей, ни связей! Он – один! Никто! Хочешь с ним еб…ся? Да на здоровье! Только не думай, что я буду молча это терпеть! Забудь про Льва! Я выращу его сам, без тебя, и я расскажу ему, что ты его бросила! Сбежала с любовником, со стариком!
Он не договорил. Норов рванулся вперед и, вложив в удар все свои шестьдесят кило, умноженные на тонну бешенства, врубил ему правой. Гаврюшкин оборвался, булькнул и пошатнулся. Не давая ему прийти в себя, Норов засадил в него правый апперкот, потом с разворота левый боковой и еще один правый прямой. Он бил со всей дури, вкладываясь в каждый удар. Голова Гаврюшкина дергалась, челюсть съезжала набок.
Его огромное грузное тело обмякло и осело на пол. Лестница не дала ему упасть, он остался сидеть, бессильно уронив голову на грудь. Кулаки у Норова были разбиты в кровь, но захлестнувшая его ярость все еще клокотала. Не в силах остановиться, он схватил стоявший у пианино витой чугунный стул, готовый размозжить им голову Гаврюшкину. Но Анна метнулась с лестницы вниз, прямо под удар.
– Нет! – пронзительно вскрикнула она. – Не смей!
Он едва успел остановиться.
– Ты что?! – крикнул он, бросая занесенный стул на пол, позади себя. Стул упал, больно задев его по щиколотке чугунной ножкой. – С ума сошла!
Ее крик, ее бесстрашное движение, и это «не смей!» поразили его.
– Прошу тебя! – бормотала она, целуя его и прижимая свое СКАЧАТЬ