– Ровным счетом ничего.
– Тебе надо срочно уезжать!
Она подняла к нему лицо в слезах. Он остановил машину и поцеловал ее в мокрые прекрасные глаза.
– Вовсе нет. Любой суд встанет на мою сторону: у меня нет никакого мотива.
– А вдруг они решат, что Брыкин тебя нанял?
– Ерунда!
– Для тебя – ерунда! Но они тут верят в русскую мафию!
– В мире существует итальянская мафия, албанская, грузинская, азербайджанская, чеченская и так далее. А вот русской нет! Забавно, не правда ли?
– Почему?
– Не знаю, не думал. Может быть, в нас нет подлинного чувства национального родства?
В гостиной возился отец Лиз, приземистый старик маленького роста, в допотопных очках, с лысым шишковатым черепом и большими грубыми руками. Он приехал на машине с прицепом и привез два больших листа фанеры. Выпилив полосу нужного размера, он приспосабливал ее, чтобы закрыть дыру в окне. Норов и он часто встречались и относились друг к другу с симпатией.
Увидев разбитое и распухшее лицо Норова, Эрик в первую секунду даже испугался, но расспрашивать из деликатности не решился. Они расцеловались, Норов представил его Анне; старик не решился подать ей руки, лишь неловко поклонился издали, щуря сквозь допотопные очки светлые водянистые глаза. Анна, грустная и молчаливая, устало опустилась на стул возле пианино.
– Мешаю, Поль? Скоро закончу, – сообщил старик. – На всякий случай, заклею тут все скотчем, чтоб не дуло, но боюсь, все равно будет немного тянуть.
Он говорил на том простонародном местном диалекте, который Норов разбирал с трудом, а Анна вообще не понимала.
– Спасибо, Эрик. Сколько я тебе должен?
Отец Лиз по деревенскому обычаю называл его на «ты», и Норов отвечал ему тем же.
– Ничего не должен, Поль. За стекло придется заплатить, но это ты решай с Лиз. Я отсюда прямиком поеду в другой жит, она будет меня там ждать. Я тут постарался, сделал что мог, но все же вам лучше переехать на время. По ночам еще холодно. Я сам сплю с открытым окном даже зимой, но мадам замерзнет, верно? – он улыбнулся Анне, показывая крепкие еще зубы. – Поль мне говорил, что вы, русские, любите тепло, верно?
– Это правда, – Анна попыталась улыбнуться в ответ.
– Всегда этому удивлялся, – словоохотливо продолжал старик. – У вас там такой мороз, а вы говорите, что боитесь холода. Как же вы тогда переносите русские зимы?
– Холода снаружи, а в домах у нас жарко, – пояснила Анна.
– Сколько градусов?
– Снаружи – двадцать пять и внутри – двадцать пять.
– Двадцать пять?! Плюс?! – ужаснулся старик. – Сваришься, верно, Поль? Я бы задохнулся. Восемнадцать, ну, двадцать, еще куда ни шло, но больше? Нет, невозможно.
СКАЧАТЬ