Предчувствие беды. Книга 1. Борис Акимов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ десятки и сотни офицеров в Читу и Воронеж, в Иркутск и Омск, в Екатеринбург и Ростов. И писали эти офицеры подробные отчеты, слали их в Берлин с фельдкурьерами, и копились, копились в спешно созданном люстрационном отделе Рейхсканцелярии тома и тома свидетельств, рассказов, документов о преступлениях большевизма. Были там и фотографии, и киноленты, и личные дневники, и следственные дела, и протоколы допросов, и доносы, и воспоминания, записанные со слов бывших заключенных советских страшных лагерей. Бесценные, в общем, для историка материалы. Небольшую часть этих жутких документов теперь уже опубликовали. Знаменитая «Черная книга большевизма» в полном виде, по-немецки, занимала 12 томов. Были и сокращенные издания. У Андрея дома стоял русский однотомник и еще трехтомник по-немецки в черном твердом переплете, с расколотым серебряной молнией советским гербом на обложке, очень талантливо и страшно нарисованным, с фотографиями лагерных бараков, трупов, изможденных лиц. Сотен лиц. Впалые щеки, беззубые рты, пустые глаза людей, видевших то, что люди видеть не должны. Смотреть на эти фотографии было невозможно, читать свидетельства – и подавно: нельзя было поверить, что люди могут такое творить с людьми.

      Всего этого дед, слава богу, не застал: в его жизни хватало событий и приключений, вполне нормальных, человеческих, а что до политики – никаких иллюзий относительно политики вообще и большевиков в частности он никогда не питал. Еще в 1913 году, все, кажется, поняв вскоре после убийства Столыпина, он продал свое дело и уехал в Германию со словами: «Эта страна обречена». Андрею рассказывала мать со слов отца, как дед и отец страшно тогда поссорились – казалось, навсегда: Петр Николаевич, восемнадцати лет, вступил в тот год в партию эсеров, готовил себя в бомбисты, видел на горизонте зарю новой жизни – а тут вдруг отец, которого он обожал, такое говорит. Да как же обречена, если история только начинается?! А вот так.

      К счастью для семьи, Николай Карлович имел о жизни понятия простые и ясные. На границах его мира стояли, как сторожевые башни, старомодные, впитанные частью от немецких протестантских предков, частью привитые в Морском кадетском корпусе понятия Чести, Долга, Семьи и Собственности – именно в таком порядке. Порядок был важен и столь же незыблем, как достоинство карт в колоде: король старше дамы, а дама старше валета, и ничего тут не поделаешь – а в игры, в которых старше всех шестерка, порядочному человеку играть ни к чему. Собственностью можно было, по убеждению дедушки Клауса, пожертвовать ради семьи, семьей – ради долга и так далее, но не наоборот: честь, к примеру, в жертву собственности и даже семье ну никак не приносилась. Вот и все модные в начале века революционные идеи он воспринимал как бы в переводе на этот свой простой и ясный язык, и призывы все поделить, разрушить до основания или всем как один умереть в борьбе читал – как позже выяснилось, совершенно правильно – как призывы к грабежам, убийствам и бунтам, а в бунтах и методах их подавления СКАЧАТЬ