Битые же обретали неписанное право потерпевшей стороны алкать Возмездия; и в моём печальном случае сам бог велел перейти в наступление: вот он я, а вот моя кровь…
Я решительно распахнул двери и к вящему удовольствию соучеников заблажил:
– Маленького нашёл? Обижаешь? Я на тебя директору пожалуюсь!
Класс злорадствовал: контуженный Аркаша таки здорово вляпался с этой моей юшкой…
Понимал и сам злодей, что ежели я теперь заявлюсь в директорский кабинет, то…
И дрогнул:
– Мальчик, – тихо промолвил экзекутор, – мальчик, не плачь. Привыкать надо…
Ух, пронесло… Я прошёл в класс. Сел за парту. Шёл урок конституции СССР.
ВОЕНРУК
Жаркий июньский день. Безлюдная полуденная аллея. Мы с приятелем прогуливаемся мимо пустующего по светлому времени летнего кинотеатра "Вышка", мимо домов-кораблей в стиле модерна двадцатых. Каникулы.
На каменном парапете, отгораживающем бурно цветущие олеандровые кусты от пешеходной зоны, примостился мужичонка. У ног его – бутылка, а весь облик красноречиво свидетельствует о её содержимом.
Мужичонка улыбнулся щербатым ртом и широко повёл рукой:
– Угощайтесь, ребята…
...........................
Военрук был из фронтовиков. Неважнецки одетый, но всегда чисто выбритый. На уроках военного дела обычно фонил лёгкий шумок, но равнодушный наставник на это никак не реагировал.
А сегодня – особый день – знакомство с прославленным оружием недавней войны. На столе лежит, молчаливый сегодня, автомат – символ победы. Весь вид его выражает угрозу, и три десятка пар мальчишеских глаз, не отрываясь, оглаживают поблескивающие обводы.
Военрук видит это, ему приятна заинтересованность питомцев, и он с неожиданной ловкостью, почти не глядя, разбирает кажущееся монолитным оружие. И вот перед нами аккуратно расположились на плоскости столешницы маслянисто поблескивающие кучки деталей.
А фронтовику между тем что-то вспомнилось. Он взволнован. Нужно перекурить…
.................................
Едва за вышедшим закрылась дверь, класс обезумел. Стол в мелькании рук пустел на глазах. Через мгновенье на нём сиротливо перекатывалась одинокая пружина. А только что бесновавшиеся ученики чинно-благородно сидели по местам. Тишь и гладь…
Военрук замер в дверях… Лицо перекосилось. Он затопал ногами, пустился в крик:
– Оружие?!
Класс с интересом ждал. Наставник сел за стол, достал блокнот, стал что-то записывать, перекликая учеников.
И не обратил внимание на движение у вешалки, где было развешено наше зимнее.
Неожиданно за спиной его выросла фигура, в растопыренных руках распахнутое пальто. Мгновенье, и полы сомкнулись на плечах и голове, а сзади заплясали тени, посыпались удары. Тёмная!
На столе тем временем вновь образовывались горсточки деталей, и класс отпрянул от поверженного.
СКАЧАТЬ