В некотором царстве… Сказки Агасфера. Светлана Замлелова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ того… я бы… того…

      Отец умолк, а все, кто был в маленькой тёмной столовой, пропахшей ладаном, с любопытством, испугом и недоумением повернулись к Екиму. Во-первых, никто не мог понять, что значат все эти «того». Во-вторых, влезать в разговор, а тем более перебивать отца было не в правилах семейства Петунниковых. А в-третьих, волнение Екима было слишком заметным и непонятным, чтобы не обратить на него внимания.

      Странности не укрылись и от внимания Власа Терентьевича да и, вероятно, поспособствовали тому, что Влас Терентьевич не стал прибегать к нравоучению, но сделал попытку разрешить сына от томившего бремени.

      – Ну?.. – сказал он, уставившись на Екима, точно хотел нанизать его на свой взгляд.

      Но Еким, потупившись, молчал.

      Фёкла Акинфеевна перекрестилась и забормотала что-то молитвенное. Влас Терентьевич нахмурился и со словами «ну-ну…» стал медленно и тяжело, точно выпрастываясь из пелён, подниматься из-за стола. Поднявшись и опершись правой рукой о спинку стула, а левой – о край столешницы, он повернулся к иконе Спасителя в углу. Стол под тяжестью его руки пискнул тихонько, домочадцы зашевелились, поспешно отодвигаемые стулья завизжали. Ужин завершился.

* * *

      Ночью было душно. Сны толпились как овцы в загоне. То и дело Еким просыпался, но и явь караулила его. Едва открывавшему глаза Екиму становилось страшно всего – отца, Старой Руссы, тётки, судьбы. Потом он снова погружался в сон, и снова встречали его беспокойные грёзы. Потом опять просыпался навстречу ужасу, и пробуждение всякий раз походило на рождение, когда мироздание, призвав к себе человека, смеётся над его беспомощностью и малостью. Рассвет разогнал ночные страхи. Ещё оставаясь в постели и разглядывая, как сонмы пылинок резвятся в солнечном луче, пересекающем комнату, Еким подумывал, а не поговорить ли, в самом деле, с отцом.

      Отчего бы не подойти и не рассказать всё, как есть… Правда, что именно «есть» и что стоило бы сказать, Еким не знал, в сознании Екима мысль не всегда встречалась со словом, отчего порой и не обретала законченных черт. Однако и не имея чётких очертаний, томила и нудила.

      За завтраком, а домочадцы собирались в столовой трижды на дню, Влас Терентьевич вдруг сказал:

      – Вот что мыслю… Собирайся-ка ты, Екиша – поедешь к сестрице. Письмо отвезёшь, – тут он как фокусник извлёк откуда-то и выложил на стол письмо, перевязанное крест-накрест бечёвкой, концы которой, затянутые в узел, топорщились как тараканьи усы. Поверх же письма опустил широкую ладонь с толстыми, прямыми пальцами, поросшими у оснований кустиками чёрных волос.

      – С письмом-то, смотри, осторожно, – продолжал Влас Терентьевич, – с тебя спрошу… Да и вот ещё что… Дам я тебе денег… триста рублей… Поживи ты пока у сестрицы и попробуй сам, своим то есть манером торговлю завести… А получится или нет… Ну уж как Бог даст, так пусть и будет…

      Влас Терентьевич был, конечно, СКАЧАТЬ