Пёстрый ещё раз наклонил голову в знак прощания.
– Да, в отношении проспектов, которые я оставляю вам для ознакомления – эта участь им не грозит, не опасайтесь. До понедельника.
Макс посмотрел ему вслед. Его давние опасения относительно противостояния с искусственным интеллектом, похоже, оправдывались. И незримая граница между тем, что было до сегодняшнего визита и тем, что обозначилось после, обретала сейчас конкретные очертания. И это невольно подтолкнуло Макса к переосмыслению всего того, что происходило с ним в последнее время.
Компания, в которой он трудился, выдавая заключения о природе происхождения того или иного изделия, промышленного или кустарного, была в своём роде уникальной. Основным продуктом её деятельности были сертификаты аутентичности – квалифицированные суждения о том, что изделие сделано именно руками человека, а не выпущено на одном из бесчисленных автоматизированных производств. При наличии такого сертификата стоимость изделия возрастала многократно. Потому что всё, что было сделано вручную и представляло художественную ценность, уже давно перекочевало в коллекции многочисленных собирателей подобного рода раритетов, а новые уже практически не появлялись.
Подделать сертификат не представлялось возможным – в его основе лежала модифицированная технология блок-чейнов. Макс не совсем понимал, как это работает, но знатоки утверждали, что гарантия была стопроцентной. Во всяком случае, прецедентов пока не случалось.
Все его коллеги в той или иной степени являлись синестетами. То есть теми, кто, слушая музыку, воспринимал её в виде фигур и цветовых пятен. Или ощущал какой-то вкус в ответ на произнесённые слова. Большинство из них было способно также различать ауру предметов. Собственно, это качество и позволяло им выносить свои вердикты. И Макс не был исключением.
Изначально он предполагал, что присущая ему гиперчувствительность имела семейные корни. Его отец, ценитель живописи, никогда не брался за кисти, но разбирался в ней до тонкостей. Он гордился своей небольшой коллекцией: в ней, как он полагал, было несколько достойных работ. Правда, имена авторов мало кому о чём говорили – даже знатоки вряд ли смогли бы припомнить их, но отец утверждал, что, глядя на картины, он ощущал исходящее от них тепло и даже испытывал умиротворение. Что, по его мнению, и отличало истинный шедевр от заурядной поделки.
И эта передавшаяся ему способность при взгляде на то или иное произведение – будь им та же акварель или простой карандашный рисунок, выполненный мало-мальски одарённым человеком – испытывать лёгкий трепет или нечто, похожее на смятение чувств, и послужила Максу толчком к выбору своей профессии.
Впрочем, схожие ощущения вызывало у него не только созерцание удачно выполненных полотен. Любой предмет прикладного искусства, архитектурное сооружение СКАЧАТЬ