Если же кто соглашается, что сии священные описания следует принимать, так как существа простые сами в себе недоведомы для нас и невидимы, тот пусть знает еще, что чувственные изображения святых умов, встречающиеся в Св. Писании, несходны с ними и что все сии оттенки ангельских имен суть, так сказать, грубы. Но говорят: богословы, приступая к изображению в чувственном виде существ совершенно бестелесных, должны были отпечатлеть и представить их в образах, им свойственных и, сколько возможно, с ними сродных, заимствуя таковые образы от существ благороднейших – как бы невещественных и высших; а не представлять небесных, богоподобных и простых существ в земных и низких многоразличных изображениях. Ибо в первом случае и мы удобнее могли бы возноситься к горнему, и изображения премирных существ не имели бы совершенного несходства с изображаемым; тогда как в последнем случае и Божественные умные силы унижаются и наш разум заблуждает, прилепляясь к грубым изображениям. Быть может, иной в самом деле подумает, что небо наполнено множеством львов и коней, что там славословия состоят в мычании, что там стада птиц и других животных, что там находятся низкие вещи – и вообще все, что Св. Писание для объяснения чинов ангельских представляет в своих подобиях, которые совершенно несходны и ведут к неверному, неприличному и страстному. А по моему мнению, исследование истины показывает, что святейшая Премудрость, источник Писания, представляя Небесные умные силы в чувственных образах, и то и другое так устроила, что сим и Божественные силы не унижаются и мы не имеем крайней необходимости привязываться к земным и низким изображениям. Не без основания существа, не имеющие образа и вида, представляются в образах и очертаниях. Причиною сему, с одной стороны, то свойство нашей природы, что мы не можем непосредственно возноситься к созерцанию духовных предметов и имеем нужду в свойственных нам и приличных нашему естеству пособиях, которые бы в понятных для нас изображениях представляли неизобразимое и сверхчувственное; с другой стороны, то, что Св. Писанию, исполненному таинств, весьма прилично скрывать священную и таинственную истину премирных умов под непроницаемыми священными завесами и чрез то соделывать ее недоступною людям плотским. Ибо не все посвящены в таинства, и не во всех, как говорит Писание, есть разум (ср.: 1 Кор. 8, 7). А тем, которые стали бы порицать несходственные образы и говорить, что они неприличны и обезображивают красоту богоподобных и святых существ, довольно отвечать, что Св. Писание двояким образом выражает нам свои мысли.
3. Один – состоит в изображениях по возможности сходных с священными предметами; другой же – в образах несходных, совершенно отличных, далеких от священных предметов. Так таинственное учение, преданное нам в Св. Писании, различным образом описывает досточтимое высочайшее Божество. Иногда оно именует Бога словом, умом и существом (Ин. I, 1; Пс. 135, 1–26), показывая тем разумение и премудрость, свойственную одному Богу; и выражая то, что Он-то истинно
СКАЧАТЬ
