Научная дипломатия. Историческая наука в моей жизни. А. О. Чубарьян

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ По линии этой Комиссии в те годы (конец 1960–1970-х годов) я ездил в США довольно часто, представляя в ней Национальный Комитет советских историков. Деятельность этой Комиссии демонстрировала особенности отношений между нашими странами в годы холодной войны. Обе стороны словно отделяли официальную конфронтацию от контактов по линии науки, образования и культуры. Фактически и в СССР, и в США отнюдь не ограничивали контактов представителей общественности. Конечно, мы понимали, что и в СССР, и в США отбирали «объекты» для посещений, дозируя их интенсивность и количество. Но все это как бы отражало более общие ограничения холодной войны, которая была и эпохой жесткой конфронтации, и одновременно в определенной степени эпохой стабильности.

      Именно в те годы по линии этой Комиссии я посетил основные «русские центры» ведущих американских университетов (Гарвард, Стэнфорд, Колумбийский университет в том числе) и познакомился с теми, кто задавал тон в американской советологии. Разумеется, советские участники сталкивались с «идеологическими нападками» со стороны наших американских коллег с их явным стремлением принизить роль нашей страны в мировой истории. Но в ходе длительных общений у нас установились и личные отношения, и взаимосвязь. Я помню, что и тогда у меня вызывало большое сомнение утверждения моих известных коллег в СССР о существовании в США некоего центра, который снабжал историков США, а может быть, и всего Запада «цитатами» и фактами с соответствующей антисоветской интерпретацией, которой следовало придерживаться и в научных трудах, и в личных контактах.

      Теперь я понимаю, насколько поверхностными были подобные утверждения, ибо в те годы я видел, что американские советологи типа Р. Пайпса, или А. Улама, или даже З. Бжезинского имели собственные взгляды и концепции, не нуждаясь при этом в чьих-либо рекомендациях.

      Но при всем этом, очевидно, что историки США работали в той системе идеологических и политических координат, которая превалировала в США в отношении Советского Союза. Эта система лимитировала их контакты с российскими учеными и в содержании, и в формах взаимодействия. Больше всего эта система влияла на деятельность и публикации американских советологических центров. Не случайно, что в подавляющем большинстве случаев эти центры возглавлялись людьми – сторонниками более жесткого курса. Может быть, исключением был Стэнфордский университетский центр во главе с А. Даллиным.

      В среде американских специалистов уже и в тот период появились молодые историки (типа Т. Эммонса или У. Розенберга), которые пытались оценивать российскую и советскую историю с более лояльных позиций. Да и в среде так называемых мэтров были историки типа А. Даллина, Р. Такера, Л. Хаймсона и других, которые были лично весьма дружественно настроены и стремились анализировать советскую историю как более сложный феномен. В перестроечные годы и в начале 1990-х годов многие из них часто бывали в Советском Союзе, а потом и в России, и мы продолжали контакты. Они были уже в другом СКАЧАТЬ