Реинкарнация. Павел Козлофф

Чтение книги онлайн.

      Все будто призадумались, молчали. Мисс Кларен Бадуэн смотрела в горизонт. И вдруг так горячо заговорила:

      – О, Господи, там столько материала! Какие личности, какой диапазон. И князь великий Костя Константинович. Он тоже гомо был сексуалист.

      – Фильм не затронул этот личностный аспект. Как, думаю, и многие другие. Чуть потерпите, будем вечером смотреть.

      И оказалось – режиссер и оператор, художник – в самом деле – мастера. Предельно выверено, на одном дыхании, без явных дырок кадр за кадром шел сюжет. В обход Никитиной идеи героизма он вывел тему неизбежности судьбы. То были мелочи: убил – его схватили. И Каннегисер никуда не убегал. Он просто несся – окрыленный, победивший, сломивший, что трудней всего, себя.

      Никита видел – эта лента про другое. Но тоже, как и все, был впечатлен.

      Был следующий шаг – пресс-конференция. Один из прессы чуть скептически спросил:

      – А кто это который там в плаще? В том кадре, где Урицкий умирает?

      – Предельно ясно – это Меркадор, – как детям растолковывал Кутасов. – С ним рядом Троцкий, у убийцы – ледоруб. Конец Урицкого и взгляд на перспективы.

      – А почему туда попал велосипед? – спросила одна дама с интересом. – И Каннегисер – сколько можно разъезжать?

      – Факт из истории – он брал велосипед! И мчался – это следствие погони. Зажав в руке уже ненужный пистолет.

      И были прочие вопросы в том же роде. Непережеванные факты, прошлый век. И лишь в конце возник вопрос по существу: «А где же, извините, здесь Евреинов?».

      Кутасов оживился:

      – Да везде! И в фильме, даже здесь, на конференции. Куда не глянешь – всюду рядом театральность. Мы не вникаем, не даем себе отчет. Талдычим все бездумно – это жизнь. А жизнь – она, поверьте, сверхзадача, и надобно суметь её сыграть. При должном, если есть, воображении. На подсознании всегда играют все. С ничтожной, правда, долею успеха.

      – Ты все мне повторяешь – вот утопия, – сказала Яна, покосившись на Никиту.

      Он только, что и делал, как молчал.

      – Но не для всех, как ни верти, и не всегда, – почти втолковывала Яна свою мысль. – Приходит для кого-то как-то миг, когда весь гул, совсем ненужный, затихает. И персонифицированный дух, к примеру – зла, или добра (не суть, как важно), сознательно ступает первый шаг, из сумрака выходит на подмостки и прислоняется к дверному косяку.

      А что случится – не случится – неизвестно.

      3

      Без глаз, без чувств, без вкуса, без всего

      Хоть роза сорвана, но запах еще есть.

      Вернемся к Дарье Никловне – годы шли, она как будто вовсе не менялась. С прямой спиной, с упрямо-гордой головой, с еще красивым и не сморщенным лицом, с довольно легкой не по возрасту походкой – никак не скажешь, что ей семьдесят шестой. Она бывала и в Америке, осматривала СКАЧАТЬ