Женский портрет. Инна Иохвидович

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ нравиться здесь? Мы ведь гуляем с вами только во внутреннем дворике. Мы даже не можем по собственному желанию никуда выйти. Чем это не тюрьма? Ограничение в передвижении – одна из фундаментальных человеческих несвобод! Честно, я вас не понимаю!

      – Да не горячись ты так, – усмехнулся пожилой мужчина, – я вот знаешь, когда-то ФЗО закончил, ну такое фабрично-заводское обучение. Потом на заводе работал, где грохот, где не слышат не то что друг друга, а себя не слышат, чего, т а м, внутри себя не услышишь. И ты, будто придаток к станку. После смены, ничего кроме стакана, уже и не хочешь. Только после того, как заглотнул сто пятьдесят, к своему, к человеческому себе возвращаешься. Вот так, вот где ужас – когда тебя нету, неетуу – повторил он на распев.

      – Я вас понимаю, Виктор Павлович, – вдруг неожиданно для себя проговорила Лида, чувствуя какое-то сродство к этому уже почти старому человеку, – со мною, в театре, это тоже часто происходило. Ну, когда я из роли, отыгранной роли в о з в р а щ а л а с ь к себе. Мне иногда страшно становилось: «Где я? Не потеряла ли я себя? А вдруг я при в с т р е ч е себя не узнаю? И тогда вставал уж совсем ужасающий вопрос – «Кто я?»

      – Во-во, и я о том же, – подхватил Виктор Павлович.

      – Но я думала, что это касается только актёрской профессии, такой режиссёр был, кино снимал – Андрей Тарковский, так он вообще актёров за людей как бы не считал. Нет, – махнула рукой Лида, – не в смысле, что кого-то эксплуатировал, или что-то нехорошее, по отношению к актёру ли, актрисе допускал, нет. Просто он считал актёров, вроде как бы не совсем людьми, а неким «резервуаром», неким «сосудом, который можно наполнить любым содержимым, получить любую “форму”». И чем более огромен «сосуд», чем более громадные размеры принимает, тем более талантлив тот или иной актёр…

      – Ох, Лида, ты ж себе в полной мере не представляешь, что такое завод! Я как проработал там десятилетия, как пил после работы каждый день, уж не понимая ничегошеньки, как себя «потерял», и уж не помнил, ни «кто я», ни «где я», только зелёненьких человечков, не человечков, а чёртиков видел. Меня ж в больницу сюда и привезли, думали, что «белка»…

      – Что, что? – не поняла Лида.

      – Да, «белая горячка», пояснил мужчина, – я ж тоже бы так считал, да здесь я и з а д у м а л с я и вот, по сей день думаю. И вот, что тебе, мила девица, скажу. Эта, как ты считаешь психушка – просто р а й, по сравнению с заводом. Однозначно прекрасное место, – впадая в привычную задумчивость, сказал на прощанье Виктор Павлович.

      К тому ж, оказалось, что в психушке особенно много творческих людей проживало, с некоторыми Лидочка свела и близкое знакомство, особенно с поэтами и художниками. Она стала собирать их рисунки и эскизы, записывать стихотворения, безыскусные, но искренние. А одно понравилось ей настолько, что она своей актёрской памятью быстро его запомнила и часто позже читала своим знакомым:

      «Сам себе герой

      Сам себе чужой

      Вечно сам не свой

      Кто же я СКАЧАТЬ