Последняя утопия. Права человека в истории. Сэмюэл Мойн
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Последняя утопия. Права человека в истории - Сэмюэл Мойн страница 35

СКАЧАТЬ вопросе, все более последовательно стараются презентовать себя в качестве антиколониальной силы. Сделанные во Всеобщей декларации акценты на обеспечении равенства и недопустимости дискриминации были в значительной мере их вкладом. Советский Союз настаивал также на том, чтобы преданное забвению обещание самоопределения, содержавшееся в Атлантической хартии, было бы вновь инкорпорировано в документы ООН; при этом Москва ссылалась на собственную политику внутреннего самоопределения. Но в этом вопросе западные страны, включая и те самые атлантические державы, которые некогда выступили с упомянутым обещанием, все-таки взяли верх122.

      В итоге СССР воздержался при голосовании по Всеобщей декларации, но при этом на протяжении десяти лет и даже дольше подтверждал свою верность изначальным установкам этого документа. Публичным оправданием отказа поставить под Декларацией советскую подпись был дух вестернизации, запечатленный в списке прав человека, который вызвал также определенное брожение в рядах мусульманских государств уже на стадии подготовки проекта, заставив некоторые из них воздержаться в ходе его принятия. (При этом они ссылались на повышенное внимание западных стран к праву личности соблюдать или, напротив, не соблюдать религиозные обряды123.) Далее, в публичных дебатах представители советского блока, даже признавая сам факт отхода от голого индивидуализма, связанный с внедрением в документ понятия «человеческая личность» (human person), иногда сетовали на то, что мир все равно не продвинулся в нужном направлении в должной мере. По словам югославского делегата, выступавшего непосредственно перед голосованием 10 декабря 1948 года, Всеобщая декларация лишь «кодифицировала» и без того давно признанные политические и гражданские права, но при этом не учла коллективную взаимозависимость человечества, жестко обусловленную современной экономикой124. В конечном счете, по крайней мере теоретически, советская дипломатия и отстаиваемая ею концепция международного права больший упор делали на суверенное равенство в международных делах, а не на права человека – и это было вполне созвучно официальному антиколониализму СССР. Причем такая расстановка акцентов уравновешивалась настойчивым требованием Сталина о том, чтобы единодушие великих держав и впредь оставалось краеугольным камнем структуры ООН125.

      Ситуация, однако, складывалась так, что права человека почти незамедлительно обрели и антикоммунистическое звучание. Если вынести за скобки международную полемику вокруг дискриминации индийцев в Южной Африке, то два других знаменательных повода (cause célèbres), спровоцировавших обсуждение прав человека на площадке ООН, имели антикоммунистическую подоплеку. В первом случае Советский Союз подвергся критике из‐за своего отказа разрешить советским гражданкам, состоявшим в браке с иностранцами, воссоединиться со своими мужьями за границей. В центре второго, СКАЧАТЬ

<p>122</p>

Подробнее см.: Kline G. L. Changing Attitudes toward the Individual // Black C. (Ed.) The Transformation of Russian Society. Cambridge: Cambridge University Press, 1960; Hazard J. N. The Soviet Union and a World Bill of Rights // Columbia Law Review. 1947. November. Vol. 47. № 7. P. 1095–1117; Emerson R., Claude I. L., Jr. The Soviet Union and the United Nations: An Essay in Interpretation // International Organization. 1952. February. Vol. 6. № 1. P. 20–21. См. также лучший на сегодняшний день анализ советского отношения к Всеобщей декларации: Das K. Some Observations Relating to the International Bill of Human Rights // Indian Yearbook of International Affairs. 1986. Vol. 19. P. 12–15.

<p>123</p>

Amos J. Embracing and Contesting: The Soviet Union and the Universal Declaration of Human Rights, 1948–1958 // Hoffmann S.‐L. (Ed.) A History of Human Rights in the Twentieth Century; Waltz S. Universal Rights: The Contribution of Muslim States // Human Rights Quarterly. 2004. Vol. 26. P. 813–819.

<p>124</p>

Как говорил этот дипломат, «в некоторых отношениях декларация отходит от реальности, поскольку в ней человек описывается как изолированный индивид и игнорируется тот факт, что он одновременно является и членом сообщества» (UN Doc. A/PV.183. 1948. P. 916). Даже в 1965 году Гарольд Берман из Гарвардской школы права, который, среди прочих своих специализаций, был экспертом по советской юриспруденции, мог писать о том, что подход Советского Союза к правам человека, несмотря на все его недостатки, остается «искренним ответом на кризис ХX века, вызванный крушением индивидуализма – как в праве, так и в прочих областях духовной жизни». Цит. по: Berman H. Human Rights in the Soviet Union // Howard Law Journal. 1965. Spring. Vol. 11. P. 341.

<p>125</p>

См., например: Lapenna I. Conceptions soviétiques de droit international public. Paris: Editions A. Pedone, 1954. P. 222–223, 293–299. Позже, впрочем, оказалось, что в предпринятых после 1948 года попытках сформулировать «социалистическое международное право» проблематика прав человека никак не акцентировались. См.: Ibid. P. 149–153. Общую картину взаимоотношений между СССР и ООН см. в работе: Dallin A. The Soviet Union at the United Nations: An Inquiry into Objectives and Motives. New York: Frederick A. Praeger, 1962.