Костры Фламандии. Богдан Сушинский

Чтение книги онлайн.

      – … Что чужая, а нередко и чуждая нам, жизнь обошла ваш дом, – уточнил Гяур. – Но в таком случае стоит ли об этом жалеть – о чужой и чуждой нам жизни?

      – Тогда скажу проще: я не мыслю себя в подобном уединении. Лично я – не мыслю.

      Гяур с минуту прислушивался к гулу реки, к резким гортанным крикам совы и еще какой-то птицы, обосновавшейся на том берегу. Он словно бы уже примерял свое сознание ко всему тому, чем способна одарить человека эта глушь и чего при этом лишить. Неминуемо лишить.

      – Возможно, мы с вами все еще не осознали всей мыслимой философии такого уединенного, почти отшельнического бытия? Но ведь еще есть время, а главное, познавать его следует, находясь уже здесь.

      – Бросьте, князь. Да, существуют люди-самоубийцы. Они способны уходить из жизни то ли в силу того, что не хотят продлевать свои мучения, то ли из-за презрения к бренности ее. Но есть люди еще более загадочные для меня, – те, кто всю свою жизнь превращает в сплошное самоубийство уединенностью, отшельничеством, провинциальность. В отрешенность и самоубийство.

      – Это нечто новое в трактовке жизни.

      – Стоит приговорить себя к этой заупокойной хуторской тиши, – кивнул д’Артаньян в сторону усадьбы, – и вы поймете, что ничего нового в моей трактовке нет. Когда один из моих друзей-мушкетеров, обосновавшийся где-то на юге Франции, стал аббатом, я скорбел о нем больше, чем о тех, кого потерял в бою или на дуэли. Во всяком случае, их завершение жизненного пути не вызывает у меня того чувства скорби и безысходности, какое вызывает поступок этого человека. Все-таки они погибли, как подобает мужчинам и воинам.

      – Не вздумайте высказывать нечто подобное в присутствии ксендза, – отшутился Гяур, глядя, как недавно прибывший в имение святой отец медленно восходит каменистой тропой на вершину окаймленного невысокими скалами холма.

      – Считаете, что священник тут же предаст меня анафеме?

      – До анафемы дело не дойдет, а вот в философском диспуте он даст вам, совершенно не искушенному в научных спорах, настоящий бой. Например, скажет, что наши походы, дуэли, загубленные жизни, а также просиживание в трактирах – все это как раз и есть настоящее убиение жизни. Ибо на самом деле смысл человеческого жития как раз и рассчитан на такое мерное течение, в такой вот сельской тиши, на берегу реки, посреди полей. Где есть время, никого не убивая, никому не завидуя и никого не преследуя, задуматься над сущностью своего бытия, чистотой помыслов и добротой души.

      – Опомнитесь, князь. Клянусь пером на шляпе гасконца, что сказать мне такое не решился бы даже этот старый ксендз.

      – Ему проще, он и так уже давно уединился и отрешился от мирской суеты. А мы все еще суетимся, пытаясь умерить грехи наши; все еще надеемся найти успокоение, пребывая при этом вне молитв и вне монастырей.

      – Э-э, взгляните, – молвил мушкетер, прерывая словесное самобичевание Одара, – кажется, он опять осеняет реку своей крестной СКАЧАТЬ