Колючая изгородь: повести и Карабахские были. Тельман Карабаглы

Чтение книги онлайн.

      Первое сентября. Обычно этот месяц в Барде теплый. А сегодня почему-то идет дождь, прохладно. Но, несмотря на это, в школу мы отправились в летних рубашках. Микинат-муэллима по-прежнему осталась нашим классным руководителем. Вошла в класс, молча села за стол, открыла журнал и начала перекличку. Многих не оказалось. Поэтому мы расселись поодиночке. Все молчали и смотрели в лицо учительнице. Она почему-то резко встала с места, подошла к окну и, обернувшись к нам, сказала:

      – Дети мои, вы уже подросли и, думаю, поумнели. Знаете – война. Фашисты хотят захватить нашу Родину, Только… – она заплакала, – только знайте, победим мы». Мы этих фашистов разгоним!

      Потом мы узнали, что муж Микинат-муэллимы больше месяца уже на фронте, коммунисты добровольно уходили на фронт. А у Микинат-муэллимы было четверо детей – три мальчика и девочка. Она одна должна была их растить…

      Во время большой перемены я робко заглянул в учительскую. Там были одни женщины. А попозже пришел Джалим-муэллим, преподаватель географии. Роста он был очень маленького, почти как четвероклассник, да вдобавок сутулый, видать, из-за этого его и не отправили на фронт. В школе единственным мужчиной остался.

      Я войну видел только в фильмах. Почему-то она меня не пугала. Я был уверен, что мы победим. И еще думал, что все, кто ушел на фронт, вернутся живыми-здоровыми и на груди у всех будут ордена и медали. И, сказать еще по секрету, я завидовал тем, кто уходит на фронт, когда вспоминал, что у них будут ружья и патроны и они смогут стрелять сколько им угодно. «Эх, как жаль, что я не взрослый, ушел бы на фронт, сколько фашистов бы перебил, самый большой генерал повесил бы мне на грудь ордена!»

      Мы еще не чувствовали ни голода, ни холода. В мае купили мешок пшеницы, и от него еще оставалась добрая половина. Хлеб начали выдавать по карточкам. Работающим и детям – по четыреста граммов, а неработающим членам семьи – по триста. В каждом доме еще были кое-какие запасы. На белых стенах домов горели красные буквы призыва: «Все для фронта!»

      После уроков я обычно тут же отправлялся домой. У военкомата всегда была тьма народу: бритоголовые призывники. С каждым – жены, дети, бабушки, дедушки, сестры, невесты…

      В тот день я почему-то волновался. Поспешил домой. Наш дом стоял как раз напротив, только булыжную улицу перебежать. Брат сидел на тахте, уже остриженный наголо. Бросив сумку, я кинулся к нему, заплакал. Он обнял меня, ласково поглаживая по голове, вытирал мои слезы. Мать, плача, укладывала ему в сидорок хлеб, вареную картошку, еще какую-то снедь. Брат и мама поцеловались. Она обняла его, сказала:

СКАЧАТЬ