Рим – это я. Правдивая история Юлия Цезаря. Сантьяго Постегильо

Чтение книги онлайн.

      Гай Юлий Цезарь сделал глубокий вдох, несколько раз кивнул и посмотрел вначале на Лабиена, затем на македонян.

      Он задержал дыхание.

      Опустил взгляд.

      Упер руки в бока.

      Снова кивнул, глядя в пол.

      Поднял глаза и устремил взгляд на македонян:

      – Я согласен быть вашим защитником. Я буду обвинителем в суде.

      Лабиен тяжело вздохнул.

      Корнелия закрыла глаза и молча взмолилась, чтобы боги встали на защиту ее мужа.

      Македоняне поклонились в знак признательности, вежливо попрощались, положив на стол тяжелый мешочек с монетами – первый взнос за услуги защитника, – и вышли, оставив в атриуме двух друзей и молодую женщину. Нет, они не спешили, просто боялись, что Юлий Цезарь еще раз хорошенько все обдумает и пересмотрит свое решение. Они предпочли поскорее убраться, имея обещание римского гражданина выступить их обвинителем против всемогущего Долабеллы. Как и жители великого города на Тибре, они по-прежнему были убеждены, что суд проигран, но, по крайней мере, хотели попытаться отомстить. На случай провала имелся еще один план: Долабелла должен был поплатиться жизнью за все, что сделал с ними. Неизвестным оставалось лишь то, скольких людей бывший консул утащит с собой в Аид – возможно, их всех, включая молодого обвинителя, который согласился за них вступиться. Но македонян это не пугало. Они шли на смерть. По своей наивности они плохо оценивали могущество противника.

      В атриуме дома Юлиев, располагавшегося в сердце Субуры, стоял мрачный как туча Лабиен, погруженный в глубочайшее уныние.

      Юлий Цезарь молча смотрел в пол. Он принял решение, но по-прежнему размышлял о том, что скажет мать – единственное, что беспокоило его в эту минуту. Он вспоминал ее рассказы о событиях далекого прошлого, когда ему было несколько месяцев от роду. Не повторится ли все сейчас, не станет ли он жертвой вечной распри между оптиматами и популярами? Не закончит ли он так же, как остальные?

      Цезарь почувствовал, как мягкие руки жены касаются его спины.

      Закрыл глаза и позволил себя обнять.

      Именно сейчас ему, как никогда, была нужна ее нежность.

      Memoria prima[4]

      Аврелия

      Мать Цезаря

      II

      Senatus consultum ultimum

      Это были дни выборов, а потому в городе бушевало насилие.

      Жестокость, смерть и безумие вырывались на волю с приближением дней избрания тех, кому предстояло исполнять самые ответственные в Республике должности: консулов, плебейских трибунов и преторов.

      Аврелия держала на руках маленького Гая Юлия Цезаря, которому было всего несколько месяцев. Весь вечер мальчик мирно спал, но из-за криков, доносившихся из атриума, СКАЧАТЬ